|
Джами Абдуррахман. 26.05.2016.
|
ДЖАМИ
Государственное издательство ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва
1955
Перевод с таджикского (фарси)
В. Державина и С. Липкина |
Джами (1414—1492). Статья Рустама Алиева и М. И. Османова. «ЗОЛОТАЯ ЦЕПЬ». Перевод С. Липкина. ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ. Рассказ о прачке и цапле. О значении воспитания. О плешивеньком, влюбленном в розочку. Осуждение тех, кто внешне выставляет себя суфием и украшает себя суфийским нарядом. О том, что не надо тратить время на излишний сон, и о том, что надо рано вставать. Рассказ о деревенском простаке и о его осле. Тайна того, почему продавец расхвалил осла, раскрывается в следующей притче. В порицание зависти и завистникам. Влюбленный, постоянно думающий о любимой. Наставление. О том, что друг должен быть искренним. Рассказ о пловце и медведе. Заключение первой тетради «Золотой цепи». ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ. Из «Сказа о любви». Рассказ о любви девушки к молодому негру. Негр в доме девушки. Кормилица возвращает негра об
...
Читать дальше »
|
Нурэддин Абдуррахман ибн Ахмед Джами (На русском языке о Джами имеется монография члена-кор-респондента АН СССР Е. Э. Бертельса: «Джами. Эпоха, жизнь, творчество». Сталинабад, 1949.) - выдающийся таджикско-персидский поэт, родился в 1414 году в Герате. Герат, один из древнейших городов Хорасана, в те времена был важным культурным центром Средней Азии и играл значительную роль в политической, экономической и культурной жизни всего Ближнего Востока. Здесь и провел Джами свое детство и юношеские годы, здесь он получил первоначальное образование. В Герате он занимался у известных филологов, богословов, суфийских шейхов я ученых. Однако талантливый и пытливый юноша, не довольствуясь приобретенными в Герате знаниями, отправляется в Самарканд и продолжает там свою учебу у крупнейших ученых — Кази-заде Руми, Фазлуллаха Аби-Лейси и других. Благодаря своим исключительным способностям и трудолюбию Джами получил блестящее для того времени образование. Он обладал широкими познаниями в арабск
...
Читать дальше »
|
Вблизи Багдада, где река струится, Жила когда-то прачка-мастерица. Спускалась к Тигру каждый день с бельем: Она кормилась этим ремеслом. Когда ей берегом идти случалось, Большая цапля женщине встречалась. Ловила цапля червяков речных. Протягивая клюв, съедала их. Она, довольствуясь таким уделом, Все прочее считала вздорным делом. Однажды в воздухе парил орел: Он в быстрых крыльях мощь свою обрел. Он был опасен всей породе птичьей, Он сделал голубя своей добычей. Немного съев, другим оставил он Поживу, ибо щедрым был рожден. (У щедрого такого нет порядка, Чтоб сам съедал всю пищу без остатка.) Простушка-цапля, на орла взглянув, От восхищенья вытянула клюв. Сказала: «Я крупней орла, бесспорно, Мне птицами питаться не зазорно. Стыжусь отныне жизни я сво
...
Читать дальше »
|
Погаснет огонек, не став огнем,
Когда не позаботимся о нем.
Рождают искорку железо, камень.
Но трута нет — не разгорится пламень.
Частицу жизни искры обретут,
Когда поддержит их горенье трут.
А если топливо туда подложишь,
Добыть большой огонь тогда ты сможешь.
Увидишь: это пламя таково,
Что трудно будет потушить его.
Так в сердце огонек, мерцая, дремлет.
Но если он всего тебя объемлет,
Но если огонек ты раздувал, —
Он ярко вспыхнет, как бы ни был мал. |
Плешивенький был в розочку влюблен,
Прелестною шалуньей покорен.
Но та красавцем, ей под стать, пленилась
И с ним однажды днем уединилась.
Влюбленные от посторонних глаз
Закрыли двери, ласками делясь.
Нашел плешивец дом уединенья
И в дверь кольцом ударил без стесненья.
«Кто там? — раздался голос изнутри, —
Зачем стучишь не во-время? Смотри:
Дверь на замке. Железо бить желаешь?
Железо холодно, а ты пылаешь!
Мы заперлись, от мира вдалеке,
И кудри друга у меня в руке.
Зачем стучишься в дверь, чтоб раскололась?
Меж мной и другом не пройдет и волос!»
Сказал он: «Отопри! Мне довелось
Так облысеть, что нет на мне волос.
Твердишь: и волос не пройдет меж вами?
Но я давно расстался с волосами!» |
Суфии мерзки. Бойся с ними встречи: Утрачен ими облик человечий! Все, что им в руки дашь, они съедят, Когда хотят вредить, — они вредят. Их помыслы — о сне, вине и мясе, Не думают они о смертном часе! Молитвы их — о яствах, о еде, Поживы ищут всюду и везде. Нашли себе жилье без затруднений, Обитель их ты знаешь: дом радений. В том доме — доброхотные дары, Роскошная посуда и ковры, Горит очаг, над ним котел подвешен, И запах кухни для ханжей утешен... Ждут: сельский житель или городской Придет — и щедрой одарит рукой, Муку иль мясо принесет им на дом, За это он воссядет с шейхом рядом... Шейх развязал мешок своих речей, Ложь потекла — одна другой глупей. Не прекращалась речь лжеца пустого, Покуда пища не была готова... Ни на кого не смотрит шейх, пока
...
Читать дальше »
|
Сон — это смерть, а жизнь, от века, — бденье, И жизнь питает к смерти отвращенье. Бежишь от жала смерти, страждешь ты, Зачем же брата смерти жаждешь ты? Сон — это вор, а жизнь подобна саду; Чтоб вор не вторгся в сад, поставь ограду. Пословица известна с давних пор: «Твое добро пусть охраняет вор». Тот вор и сон между собою схожи И дело делают одно и то же. Нужны, чтобы преграды превозмочь, Две половины жизни: день и ночь. Кто спит всю ночь, тот познает кручину. Тот сокращает жизнь наполовину. Ты хочешь, чтобы день твой стал длинней? Часть ночи укради, ко дню пришей! А если будешь поступать иначе, То дни твои пройдут в тоске и плаче. Не горевал ты в гордости своей, Что жизнь уменьшил ты на сто ночей. Свой путь к заветной цели сокращая, Подумай, как нужна пора ночн
...
Читать дальше »
|
В деревне жил простак, умом убогий. У простака был ослик хромоногий. Такой худой и дряхлый был осел, Что за два дня версты бы не прошел. Ему на долю выпал жребий жалкий, Не отдыхал он от ударов палки. С трудом добравшись до воды речной, Вздыхал он, проклиная мир земной. Хозяин в город с ним пришел в печали К посредникам: ослов они сбывали. Один из тех, кто продавал ослов, Усы разгладил ради красных слов. Он крикнул громко: «Диво продается! Кто купит не осла, а иноходца? То — не осел, то — быстрый, сильный мул, Стремится в битву, — раздается гул. Тень от хлыста увидев над собою, Сорвется с места, полетит стрелою. Он мчится, словно ветер молодой, Где грязь и глина, там бежит водой!» Народ над этой похвалой смеялся, А наш простак, внимая, изумлялся. Ска
...
Читать дальше »
|
Взгляни на богача: как жизнь провел он?
И зависти и жадности он полон.
Всю жизнь копил он деньги без стыда,
И щедрости чуждался он всегда.
Все зубы у него скорее вырвешь,
Чем корку хлеба у злодея вырвешь.
Рви пальцы у него, — из кулака
Не выпустит он даже медяка.
Скорее ты сорвешь кусочек кожи
С его ладони, на дирхем похожий,
Чем вырвешь из руки один динар.
Так жаден он, хотя годами стар,
Что, если в жаркий день за стол садится,
Он тень своей руки схватить стремится.
Решил он: деньги тратить — страшный вред,
Сам на себя он наложил запрет.
Так за своим добром следит он, зоркий,
Что нищим не подаст и хлебной корки.
Когда ничтожный, алчный лицемер
Его хвалить бы начал, — например,
Сказал бы так: «О щедрости основа,
В тебе Хатема вижу я второго! (Х
...
Читать дальше »
|
Есть много беспристрастных и прямых,
Преображенных завистью в слепых.
А кто слепым рожден, вдвойне опасен,
Слепой, что полон зависти, ужасен:
От зависти болеет каждый раз,
А зависть для ума — что боль для глаз.
От зависти ослепнуть может разум,
Слепого зависть делает безглазым.
Объят завистник жадности огнем,
Но счастлив тот, кто зависть вызвал в нем
Не так огонь дрова, пылая, губит,
Как человека зависть злая губит.
Нам столько счастья свет луны принес,
Но лает на луну завистник-пес.
Земля от солнца богатеет, крепнет,
А мышь летучая от солнца слепнет.
Кто хочет брызнуть на луну слюной,
Задуть звезду, что блещет над луной, —
Свое лицо обмочит, если плюнет,
И лопнет он с натуги, если дунет. |
Тот, кто влюблен, в тоске невыразимой Хотя бы день метался без любимой, — Тот в мире видит лишь ее одну, Он счастлив у любимой быть в плену. Взойдет луна, и в этом лунном круге Он прелесть узнает своей подруги. Заметит кипарис или платан, — Подруги вспоминает стройный стан. В саду плывет цветов благоуханье, — Он слышит в нем возлюбленной дыханье. Он омывает розы кровью слез: Ее нарядом дышит запах роз. Он томные глаза припоминает, Когда к нарциссу голову склоняет. Когда фиалки видит нежный лик, — Как милую, ласкает он цветник. Смеясь, бутонам служит он прилежно, Он кудри гиацинта гладит нежно: Смеется, как любимая, бутон, А гиацинт ее красой смущен. Куда ни глянет он, во всей вселенной — Одни подобья прелести нетленной! Влюбленный жаждет красоты земл
...
Читать дальше »
|
Когда идет из печи дым летучий,
Он говорит: «Я в небе стану тучей».
А если дым останется в дому,
То задыхаться все начнут в дыму.
Беда тому, кто терпит муки жажды:
Вдали от ручейка иссохнет каждый.
Беда той рыбе, что в жару и зной
Вдали осталась от воды морской. |
О ТОМ, ЧТО ДРУГ ДОЛЖЕН БЫТЬ ИСКРЕННИМ. Любой из нас друзей искать обязан; Найдя, он должен быть к друзьям привязан, Их души омывая от невзгод Водой даров и облаком щедрот. Обязан друг страдать от сильной боли, Увидев пыль у друга на подоле: Пусть не сидит, не ведая забот, Пока он пыль с подола не стряхнет. Твой друг — твои глаза: их свет храни ты, В ресницы превратись для их защиты. Когда нагрянет ветер иль гроза, Храни от бедствий чистые глаза. Ты друга низостью своей не мучай, Как в глаз попавший волосок колючий. Он в глаз попал, и вот беда стряслась, И терпит боль мучительную глаз. Ослепнет глаз, коль волосок оставишь, А вырвешь — муку новую прибавишь. Ты хочешь вырвать, но — не прекословь! — Назойливо он вырастает вновь. Не вырвешь, но тогда страдать до
...
Читать дальше »
|
РАССКАЗ О ПЛОВЦЕ И МЕДВЕДЕ. Медведь, не находя еды, постился. Чтоб рыбы наловить, к реке спустился. Вдруг что-то стало над водой блестеть, И лапу к рыбе протянул медведь. Но, поскользнувшись, он свалился в воду И шубу вымочил, познав невзгоду. Немало жадных умерло в пути: В колодце воду не могли найти. Желая жить, они к воде стремились, Увы, на дне колодца очутились... Река была быстра и широка, И вот медведя унесла река. Бил воду лапами, стремясь к спасенью, Но пользы нет, — поплыл он по теченью... Как ни хитри, напрасны все труды; Коль хитрость не спасает от беды! Медведь, подобно бурдюку из меха. Лишенному и груза и успеха, По воле волн кружился по воде, Не видя избавления нигде. Пришлось в то время, увлеченным делом, К реке спуститься двум пловца
...
Читать дальше »
|
Задумал книгу сердца написать я,
Примусь потом за прежние занятья.
Дела мои — любовь, труды — любовь,
О жизнь моя, твои плоды — любовь!
Я нитью жизни с самого начала
Влеком к любви, любовь душа познала.
Приду к началу нити жизни вновь,
И говорить начну я про любовь.
О, то не просто нить, а цепь златая,
Невеждой будешь, нитью цепь считая!
В моей груди любовь кипит сейчас,
«Меня ты растолкуй!» — ее приказ.
Но тех зловредных я страшусь заране,
Которые не терпят толкований,
Велят не объяснять, не сочинять,
Накладывают на уста печать.
Но если в труд поверю свой высокий,
Сумев истолковать любви уроки,
То книгу новую создам для вас,
Словами разукрашу новый сказ. |
Сказ о любви сегодня обнови! Скрипит перо, и это песнь любви! Поет перо, подобное свирели, И о любви сказанья зазвенели. С любовью — к правде и добру придем, Любовь живет во всем, что есть кругом. И знатный и в безвестности рожденный, Полны любви и чтут ее законы. Ей сила притяжения дана, Соединила тень и свет она. Любви не сразу слышим повеленье, Но обоюдно двух сердец стремленье. Пусть солгала красавица тебе. Ее дела не нравятся тебе, — Ты будешь охлажден ее делами, В твоей душе любви погаснет пламя. В оковах красоты всегда чиста, Любовь — раба, царица — красота. Когда выходит красота-царица, Любовь упасть к ее ногам стремится. То — красота, что, как Узра, светла, Вамика в степь глухую привела. То — красота, что Кайсом овладела, Когда наряд
...
Читать дальше »
|
Сияла дочь в чертогах у царя,
Не дочь, а лучезарная заря.
Из-за ограды выглянув однажды,
Красавица, чью прелесть славил каждый,
Узрела негра на другом конце...
Как родинка на солнечном лице,
Пленительности, молодости полон,
Алифом стройным в душу ей вошел он. (алиф — первая буква арабского алфавита, изображается в виде прямой вертикальной черты.) Он лег лицом, что было так черно, Ей на сердце, как черное пятно. Зрачком в ее глазу, в миг безрассудный, Запечатлелся этот образ чудный. Завидовало солнце ей само, А негр в ее душе зажег клеймо. Ну что ж, не удивительное дело, Что роза в цветнике любви созрела! Короче: девушка лишилась сна, Глаза — в слезах, душа любви полна. Ни слова не промолвит верным слугам, Не благосклонна к преданным подругам. <
...
Читать дальше »
|
Начнем опять о девушке сказанье, В чьем сердце — бесконечное терзанье. Он спит, но разве может спать она, Когда ей радость встречи не дана? Сказала: «Разбуди! Полна я муки, С меня сотри ты ржавчину разлуки: Заснувший — мертв; любовную игру Затею с мертвым, коль сама умру! Его глаза желанием не дышат И уши просьб возлюбленной не слышат. Язык жемчужин-слов не раздает, Чтоб страсть усилить, не смеется рот. Земля дивилась мощному цветенью, Но кипарис упал на землю тенью. Защиту мне сулила эта сень, — Увы, сама я превратилась в тень. Но с тенью не завяжешь связи кровной, Но с тенью не начнешь игры любовной!» Тогда заклятия и колдовства Произнесла кормилица слова. Что было сном, то превратилось в бденье, И трезвостью сменилось опьяненье. Поднялся кипариса
...
Читать дальше »
|
Кончалась ночь, и стало рассветать. Красавец негр свалился на кровать. Своих смятенных чувств смежил он очи, Он отдал ум нa разграбленье ночи: Старуха унесла его тотчас В то место, где заснул он в первый раз. В беспамятстве он долго находился И только поздним утром пробудился. Протер глаза — и смотрит, изумлен: Исчезло все, что ночью видел он! Где собеседницы его ночные? Где радости, что он познал впервые? Где солнце красоты? О, где оно? В руках — воспоминание одно! Хотел он разобраться в этих чарах, Расспрашивал и молодых и старых, К заветной цели он искал пути, Но в мире скорби должен был брести. В смятенье он услышал просьбу друга — Назвать причину своего недуга. Ответил он: «Повергнут я в беду, Спасения от горя не найду. Играя мной, красавица неж
...
Читать дальше »
|
Везде, где есть любви произрастанье,
Там ветви — горе, а плоды — страданье.
Не надо их упреками губить,
Советами жестокими рубить.
Небес приостановится вращенье,
Недвижная земля придет в движенье,
Но я своей возлюбленной не дам
Моей души покинуть чистый храм.
Подруга азбуку любви дала мне,
Узором в сердце высекла на камне.
Я зеркало разбил о камень тот, —
Укоров камнем кто меня побьет? |
Стих — это птицы разума паренье, Стих — это гордой вечности творенье. Суди о том, что птица говорит: В костре горит или в саду парит. Когда стихи сияют совершенством, Они дарят читателя блаженством, Когда в костре тщеславия горят, — Лишь едким дымом, гарью нас дарят. В стихах читая просьбы, униженья, Мы чувствуем и гнет и раздраженье. Но если с правдой связаны слова, — И красота и сила их жива. Пройдет их слава по путям небесным, Поэта имя станет всем известным. А если строки ложью рождены, Их суть презренна и слова бледны, — То в бороде застрянут виршеплета И сверх усов не будет им полета. Стих должен быть прозрачным родником, Рубинами обильным, — не песком. Чтоб не скрывал родник своих жемчужин, Чтоб дивный блеск был сразу обнаружен; Чтоб не была в
...
Читать дальше »
|
Увы, трудились бедные поэты,
В чьих одах повелители воспеты.
Себя вписали в летопись времен,
И мир не забывает их имен.
Давно лежат в земле тела поэтов,
Но живы имена, дела поэтов.
Жемчужины низавший мастерски,
Саманов дом прославил Рудаки.
(Дом Саманов — Саманидская династия персидских шахов.) Он спутником народа был родного,
Не мог избрать обычая иного.
Не уставал он жемчуга низать,
Они — четырехсот верблюдов кладь.
Он бренный мир покинул на верблюде,
Наследники его сокровищ — люди.
Живут стихи — и он живет сейчас,
Поэта имя — светоч наших глаз...
Был взыскан Унсури самой природой.
Был редким элементом и породой, ("Унсур" означает — элемент.) Жемчужиною четырех стихий, — И слушал целый мир его стихи...
...
Читать дальше »
|
Перо подвластно слову, но оно Есть тоже слово, словом рождено. Слова умерших воскрешает слово, Освобождает тайну от покрова. У звонкой песни отними слова, — Без жаркой речи музыка мертва. Но музыка, слиянная со словом, Рождает жизнь, дарит восторгом новым. «Дыханье — признак жизни», — скажешь ты: Лишь словом эту мысль докажешь ты. Дыханье — облик, слово — содержанье, Того, кто любит жизнь, услышь дыханье. Слова — узлы, их много на земле. Но вникни, — жемчуг есть в любом узле. Изменишь букву — слово ты изменишь, Но и его жемчужину оценишь, И красота, скрывавшаяся в нем, В значении откроется ином. Сердца людей певец влечет словами, Наполнился небесный свод словами. Хоть брал я пробу с золота словес. Мне слова «злато» неизвестен вес. Наполни чашу золото
...
Читать дальше »
|
Мир полон звуками литавров слова. Невеста-слово — свет всего живого. Ни в жемчуг, ни в парчу не убрана, Пленяет и пленяется она. А если драгоценности наденет, Красу луны затмит и обесценит. Наденет ожерелие стихов,— Сердца похитит сотни шутников, A Hà ноги наденет рифм запястья, — Падет пред ней мудрец, дрожа от счастья. Седых и юных поразит сильней Двустишьем подрисованных бровей. Румянцем смысла заалеют щеки — И расцветут сердца, как сад широкий. Красавицы не властны надо мной: Вручил я сердце только ей одной. Ее пленительное ожерелье Мне принесло тревогу и веселье. Ее запястьем скованный певец, Я вырваться не смею из колец. Хоть брови не срослись ее сердито, К спасению дорога мне закрыта. Я — всюду, где возлюбленной жилье, Ищу ее, хочу догн
...
Читать дальше »
|
Один слепец женился на уроде, На бабе грубой, злобной по природе. Лицо — в рябинах, черных бус черней, А лоб — в морщинах и щита темней. Горбата и глуха косая злюка, Ее беседа — вздор, молчанье — мука. Сказала раз, чтобы прельстить слепца: «Жаль, что не видишь моего лица! Мое лицо — белей слоновой кости, Луну затмило, бледную от злости. Завидует нарцисс моим глазам, Завидует тюльпан моим устам, А стан мой тонкий так высок и строен, Что кипарис — и тот обеспокоен!» Когда слепец услышал этот бред, Он в ярости сказал жене в ответ: «Была б красива ты на самом деле, Твою красу давно бы разглядели. Хватал бы каждый зрячий твой подол, Когда б такую красоту нашел. Светильник оценить сумеет зрячий, А не слепец, не знающий удачи. Я слеп, и потому-то хвастовств
...
Читать дальше »
|
Осеннее дыханье пронеслось. Цвет изменился виноградных лоз. Цветущий сад стал старика бессильней И зелень желтой сделалась в красильне. Листы деревьев, как цветы весной, Зажглись багрянцем или желтизной. Сидел старик, чей стан согнули годы, В чьем сердце — храм огня, огня невзгоды. Сиденье надоело старику, Решил он погулять по цветнику. Гулял он долго, в думы погруженный, Во всем он видел бытия законы. Его вниманье пава привлекла, Чьи косы — будто ворона крыла. Лицо покрыто белою фатою, Был счастлив жемчуг под ее пятою. А пальцев кончики? О них скажи: «Как кровь — багряны, как уста — свежи!» Изящны пальцы, словно нить кораллов; Лишь ей дано красу ценить кораллов! Окрашен каждый ноготь яркой хной, Он молодою кажется луной! Старик, ее заметив появленье
...
Читать дальше »
|
О гордый, с головою смоляною,
Не издевайся ты над сединою!
Как молоко — седины старика.
Ужель дитя не жаждет молока?
Пусть руки у тебя на сталь похожи,
Пусть тело у тебя — броня из кожи, —
Согнешься, если пожил на земле,
Хотя твой стан подобен был стреле:
Спина, по воле неба, луком станет,
Оно тебя как тетиву натянет.
Но дух и тело ты к труду направь,
Убавь от плоти и к душе прибавь.
Кто сухощав, тому легка дорога.
Жиреет лошадь, — не проскачет много.
Пока ты не согнулся пополам,
Иди, вослед ступая старикам.
Хотя гора богата рудниками, —
Беседует вершиной с облаками.
Ты старости почетной не ищи,
Ты жизни беззаботной не ищи,
Не то, боюсь, к вершине путь забудешь
И в молодости молодым не будешь. |
Непостоянный встретил на пути Луну, которой равной не найти. Как нимб вокруг луны, фата сияла, Луну шатром одело покрывало. Ее запястий пение слилось С благоуханным мускусом волос. Воскликнул он: «О мой кумир и счастье! Остановись, не то сгорю от страсти! Тобой сражен, спасенье обрету, Когда твою увижу доброту». Когда кумир прекрасный, чистый, нежный Услышал ропот страсти безнадежной, В котором были стоны и хвала, — Смеющаяся роза расцвела: «Вот младшая сестра идет за мною, Поверь, я волоска ее не стою. Там, где она, другие — не в цене. Что я пред ней? И сотни, равных мне?» Простак, такою речью соблазненный, Забыл понятий нравственных законы. В ошибку впав, другой увлекся он, От прежней верности отрекся он. Он долго ждал, в смятенье и тревоге, —
...
Читать дальше »
|
О ты, что сердцем чист, умом глубок,
Нанизываешь ожерелья строк!
Раскрой талант, с трудом упорным дружен,
Чтобы росла цена твоих жемчужин.
Сверли слова, исполненный любви,
Жемчужин ценных не продешеви.
Доколе из корысти ткать одежды
Для каждого ничтожества, невежды?
Доколе в щедрых превращать скупцов,
Невеж — в радушных, глупых — в мудрецов?
Сто раз колоть ты можешь руку скряги. —
Не выйдет капля крови или влаги,
А ты твердишь: «То — щедрости река.
То — жемчугом обильная рука!»
Того, кто долго буквы изучает,
Но где алиф, где даль — не различает.
(алиф, даль — буквы арабского алфавита) Ты первым просветителем зовешь, Провидцем и учителем зовешь. Кто, устрашен мяуканьем кошачьим, Спасается в мышиной норке с плачем, — Того зовешь ты
...
Читать дальше »
|
Со всех сторон к тебе летит привет, Но рта не раскрываешь ты в ответ. О, почему ты так высокомерен, Кичлив, заносчив и самоуверен? Собою полон, полон пустоты, А думаешь, что всех умнее ты. Избавь себя от ветра самомненья: Он тушит свет сердечного горенья. Есть бедняки, что страждут без конца, Чисты и благородны их сердца, Им кажутся игрушками эмиры, Твои вазиры и твои кумиры. Но как ты смеешь с видом знатока Смотреть на них с презреньем, свысока? Далек от знанья тот, кто зазнается, Под тяжестью плодов спина согнется. Пустая ветвь стремится к облакам, С плодами ветвь склоняется к ногам. Набитыми карманами не хвастай: Увы, они пустеют слишком часто. Мы не находим вежливости в том, Что, видя кость, виляет пес хвостом. Усы того, кто жаден — знает всякий,
...
Читать дальше »
|
К садам и нивам, скукой в сердце ранен,
Отправился в деревню горожанин.
И, гостю неожиданному рад,
Повел его крестьянин в щедрый сад.
Плоды дерев подобны были чуду, —
Цветенье, изобилие повсюду.
Граната груди девичьи — плоды —
От поцелуя выросли воды,
А лозы винограда на беседках —
Как семьи, полные достоинств редких.
Свисает накшабийский виноград,
Его плоды как яхонты горят.
Вкусней «фахри» не знаю винограда, —
Сердец услада, языка отрада. («н а к ш а б и», «фахри» — названия сортов винограда.) Наш горожанин посмотрел вокруг, — Бык жадности его пришел на луг. Не отводя от пышных веток взгляда, Он бросился на них, как волк на стадо. Срывал он алчно яблоки с ветвей, — Не пожалел и яблони злодей. Он раскрывал чудесные гранаты, —
...
Читать дальше »
|
Во времена Абу-Али-Сино,
Что врачеваньем славился давно,
(Абу-Али-ибн-Сино (Авиценна) — великий таджикский врач и философ.) Почтенный горожанин ежечасно От меланхолии страдал ужасно. Кричал: «От жира лопнуть я готов, Таких, как я, нет в деревнях коров! У повара алмазов будет груда, Коль сварит из меня мясное блюдо! Скорее обезглавьте вы меня И повару доставьте вы меня!» Так он кричал, решив, что он — корова, И разговора не желал иного. Никто не мог несчастному помочь,— Мычал он, как корова, день и ночь: «Смотрите, становлюсь я все худее. Друзья, прирежьте вы меня скорее!» Что делать с ним? Во весь орет он рот, Ни пищи, ни лекарства не берет. Врачи, признавшись в собственном бессильи. Абу-Али-Сино о нем спросили. «Скажите так, — п
...
Читать дальше »
|
1 Перед тобой — весенний сад вселенной, Где каждый удивителен цветник, Где несказанной прелестью блистают И роза и цветущий базилик. 2 Свои творенья должен ты наполнить Дыханием нетленных образцов, если в сердце вспыхнет вдохновенье. Читай воспоминанья мудрецов. 3 Есть в имени твоем, о чаровница, — поток любви. Письмо напишешь, — каждая страница — поток любви. Горим, когда проходим мимо дома, где ты живешь, А с крыши, из окон твоих струится — поток любви. 4 Не хвастай скромностью: она видна едва, Как лапок муравья следы в ночную пору. Пороки гордости не просто одолеть, Иголкой легче нам сломать большую гору. 5 Все, что я знал, забыл до основанья: Лишь о тебе мои воспоминанья. Увы, я поглощен тобой всецело, И только о тебе — мои познанья. 6 Во-первых, ты прощ
...
Читать дальше »
|
1 С тобою не встречаться не могу, Но также и расстаться не могу. Могу я отказаться от надежд, От милой отказаться не могу. Горю в огне сокрытом, но тебе Я все еще признаться не могу. «Ты — кипарис», — я молвил, но стыжусь, В ошибке я сознаться не могу. Сказал я без тебя: «Что ж, подожду!» Сказал, но дожидаться не могу. Сама ты подари мне поцелуй: Его я домогаться не могу. Терпению Джами не научу: За это дело взяться не могу. 2 Не нужен свет луны мне в ночь свиданья: К чему над днем светильника сиянье? Зачем ты грабишь бедного страдальца, Зачем руины обложила данью? Врача благословляю, что воскликнул: «Не излечить ожоги расставанья!» Ты почему моих не терпишь вздохов, — Ужели есть в жестокой состраданье? Ты камнем гнета, прахом притесненья Убила дерзкие мои мечтанья. Ну, поцелуй мен
...
Читать дальше »
|
I Нас было двое в мире: я и брат мой дорогой. Поэзия была горда жемчужиной такой. Наш век еще нам не дарил подобных сыновей, Постиг он знаний глубину пытливою душой. Нежноголосым соловьем он был в саду наук, На небе мудрости он был сверкающей звездой. Веков минувших ясный свет вожатым был его, Он солнцем знания пылал высоко над землей. Его познаний передав ничтожнейшую часть, Сумел бы книгу я создать о мудрости святой. Ушел он, не вкусив плода от совершенств своих, О, горе мне, покинул он вселенной сад густой. Он чудом был в глазах людей, он мир очаровал И красноречьем, и умом, и сердца чистотой. Все то, что создал я стихом, нарисовал пером, Мы пережили вместе с ним, увидели вдвоем. 2 Тебе из горя и тоски я памятник воздвиг. В душе, исполненной надежд, теперь страданья крик. Плененный розой соловей, ты мучился в аду,
...
Читать дальше »
|
1 Какую боль мне причинил вращающийся небосвод! Уничтожает он меня, он мне пощады не дает. Белит мне жемчуг лить из глаз, отняв жемчужину мою: Сафиуддина он унес, он жизнь мою, как нитку, рвет! Земля жестокая в себе серебряный сокрыла стан, Никак понять я не могу, что серебро в земле гниет. Я кровью напитал свои дотоле зоркие глаза, Я не хочу смотреть на мир, когда он в мире не живет. Чем я обрадую теперь свой угнетенный, скорбный ум? Где радость моего ума, где радости моей оплот? Как знамя, из моей груди растет огонь разлуки с ним, И чтобы пламя потушить, вздыхаю, горечью томим! 2 Еще глаза мои тобой не насладились в этот год, Еще не слышал слов твоих — был так внезапен твой уход! Еще ни одного цветка ты с ветки жизни не сорвал, Но смертью сорван ты уже, о юный цвет, о свежий плод! Ни разу ты своей ногой не придавил и муравья, З
...
Читать дальше »
|
1
Сказал однажды Согари: «Я гибну от воров,
Что мысли лучшие крадут из строк моих и слов».
(С о г а р и —малоизвестный стихотворец, современник Джами.) Я много строк его прочел, но мысли не нашел. Увы, он прав: украден смысл из всех его стихов! 2 Ты не грусти, когда твои достоинства скрывают И, недостатки увидав, их громко называют. Иные, видя, что шипы впиваются в мудрейших, — Как роза расцветают вдруг, как зелень оживают. 3 Можно камень заставить рубинами губ заблистать, Можно сорной траве благовонье цветов передать, Можно вырвать из пасти акулы блаженство души, Все возможно, лишь мне невозможно тобой обладать. 4 Любимая, бремя страданья доколе я буду нести? Ужели же горы и горя и боли я буду нести? О, если сердца ты пленяешь, я сдаться готов тебе в плен Поверь мне, что
...
Читать дальше »
|
Кормилицы услышав донесенье, Почувствовала Зулейха волненье. Из глаз полился жарких слез поток, — Из миндаля полился чистый сок. Как кипарис, пред юношей предстала, И на Юсуфа тень ее упала: «К твоим ногам склонилась голова: Пусть будет в ней любовь к тебе жива. Я вся полна тобой, тебя желая, И о себе забыв, к тебе пришла я. Я душу обрела в любви своей, Связал меня аркан твоих кудрей. Душа тебе принадлежит всецело. Из-за тебя мое пылает тело. Любовь к тебе — как море: я тону, Я чувствую, что я иду ко дну. Нашел бы врач, мои вскрывая жилы, Не кровь, а страсть к тебе, красавец милый!» Ее услышав, зарыдал Юсуф. Она спросила, тяжело вздохнув: «О, ставший счастья моего глазами, Зачем глаза ты оросил слезами?» Юсуф, увидев боль ее, тотчас Из уст рас
...
Читать дальше »
|
Тот, кто украсил сказа дивный сад,
Сказал, что старцев так слова гласят:
У Зулейхи был сад, не сад, а диво:
Пред ним Ирем, что пред цветком — крапива!
(Ирем — легендарный сад, земной рай.) Он радовал цветами и водой,
Сияли розы нежной красотой.
Ветвями дерева переплетались,
Без всякого смущенья обнимались.
Чинары с кипарисом обнялись,
И, как детей, ласкал их кипарис.
Цветы свой балдахин простерли пышный,
Раскрылся над цветами зонтик вишни,
А мандаринов цвет — желто-багрян,
Плод мандарина — шар, а ветвь — човган, (Човган - клюшка в игре того же названия, напоминающей поло.) Чудесный сад, не знающий страданья, У мира отнял шар очарованья. Хурма свой стан возвысила, и сад От этого прекрасней стал стократ. Хурма ро
...
Читать дальше »
|
Настала ночь, и черные цветы Посыпались на землю с высоты, И небо уподобилось невесте, Украшенной запястьями созвездий. И прелестью пленявшей неземной, Красуясь перед зеркалом-луной. Рабыни, сотворенные для счастья, Полны лукавства, неги, сладострастья, Перед Юсуфом выстроились в ряд, — Прельщают, и чаруют, и манят. Одна раскрыла сахарные губы: «Попробуй, милый, сахарные губы!» Другая: «Где слова я обрету, Чтобы твою прославить красоту? Живи в моих глазах, тобой плененных, Мои глаза — обитель для влюбленных». Явила третья тонкий стан в шелках, Чтоб сжал его Юсуф в своих руках: «Уснешь ли ты, счастливый и спокойный. Когда ты не обнимешь стан мой стройный!» Четвертая, завив кольцо кудрей, Сказала: «Стать хочу петлей твоей! Открой мне двери, чтобы насла
...
Читать дальше »
|
Поняв: его суровость беспредельна, Она, любовью ранена смертельно, Кормилицу на помощь позвала И тайную беседу повела. Сказала: «Ты моей души светило, А плоть мою ты силой одарила! Ты плоть мою вскормила молоком, Вспоила душу блага родником. Сильна твоей любовью, расцвела я, От матери такой любви не зная! О, если б ты, источник доброты, Мне помогла достичь моей мечты! Доколе мне терпеть печаль разлуки, И горе, и неслыханные муки? Что пользы от того, что мы вдвоем, Когда мы как чужие с ним живем? Что сотворится от воды и глины, Когда душа и тело не едины?» «О гурия! — сказала та в ответ, — Красавица, каких не знает свет! Кто красоты твоей измерит меру? У мудрых похищаешь ум и веру! Художник Чина, образ твой любя, Изобразил бы в капище тебя, —
...
Читать дальше »
|
Строители дворца передают:
Когда взялась кормилица за труд,
Она к себе потребовала властно
Художника, чье мастерство прекрасно.
Он все основы зодчества постиг,
Он в тайны астрологии проник,
Он изучил законы Птоломея,
Эвклид смущался, спорить с ним не смея.
Когда б на небо он подняться мог,
Сатурна он украсил бы чертог.
Лишь в руки брал резец художник гордый,
И глиной становился камень твердый.
Когда он зданья образ рисовал,
Он тысячу рисунков создавал,
Его перо писало, жизнь рождая,
Как бы живой водою обладая.
Когда б на камне птицу вывел он,
Взлетел бы камень, славой окрылен...
Воздвигнутый руками золотыми,
Дворец блистал стенами золотыми.
Его суфа — рассвета ранний блеск,
Его покои — упований блеск. (Суфа — возвышение, обычно перед водоемом.)
...
Читать дальше »
|
Когда возвел дворец художник строгий, Царевна стала украшать чертоги. Китайскою парчой устлала пол, Расставила и стулья и престол, Повесила светильники, и в блеске Соперничали пышные подвески. Ковры она развесила, вздохнув: Все было здесь, — отсутствовал Юсуф! Вот правда: без любимого страдая, С презреньем смотришь ты на кущи рая... Решила так: Юсуфа позовет, Окажет уваженье и почет, В покое светлом с ним уединится, Чтобы его красою насладиться, Чтобы познал блаженство и Юсуф, К ее устам живительным прильнув, Чтобы она вкусила страсти нежной В извивах мудрости его мятежной. Стремясь его пленить, его любя, Она сперва украсила себя. К чему ей были кольца и запястья? Но все ж надела их, желая счастья. Сияла роза девственной красой, Но стала краше
...
Читать дальше »
|
В чертоге тайны, из-за покрывала, Повел мудрец таких речей начало: Когда они вступили в зал седьмой, Красавица воскликнула с мольбой: «Войди в мои глаза, о друг бесценный, Вступи ты в этот храм благословенный!» Закрыла двери, — был замок тяжел, — Юсуфа посадила на престол. Гаремом светлый храм назвать нам надо, Сокрытым от завистливого взгляда. Чужой не смел явиться на порог И свой проникнуть в этот храм не мог. Войти не смели в храм обетованный Ни страж ночной и ни глава охраны. Стыдливый друг пылает и молчит, В душе подруги песнь любви звучит. Пьяна любимым, победив разлуку, В своей руке Юсуфа держит руку. Воскликнула: «Мой лик светлее дня, Взгляни же с милосердьем на меня. Доколе будешь ты жесток, доколе Меня заставишь ты страдать от боли?» Так ра
...
Читать дальше »
|
Пером начертан облик сказки ясной: Когда он вырвался из рук несчастной, Он жениха ее увидел вдруг: Азиз пришел в сопровожденье слуг. Заметил сразу юноши волненье, Хотел его услышать объясненье. Страдалец начал вежливую речь, Не жалуясь, чтоб тайну уберечь. Он ласково был выслушан владыкой, И тот повел Юсуфа к луноликой. Очнувшись и увидев их вдвоем, Решив: Юсуф поведал обо всем, Сказала Зулейха: «Властитель правый, Опора справедливости и славы! Какой достоин кары тот злодей, Который оскорбил твоих друзей?» Азиз — в ответ: «Скажи, краса вселенной, Кто сей злодей, преступный и презренный?» А Зулейха: «Вот этот раб, еврей, Что всем обязан милости твоей. Спала я в тишине уединенья, И не было в душе моей смятенья. А он, как вор, приблизился ко мне,
...
Читать дальше »
|
Былых времен историки для нас
Об Искендере начали рассказ:
В тот год, как файлакусова страна
Над миром засияла, как весна,
(Ф а й л а к у с — Филипп, отец Александра Македонского) Венчающий невесту счастья свет
Дал сына шаху на закате лет.
Ты скажешь — это с высоты высот
Звездою новой вспыхнул небосвод.
И поколеньям будущим в пример,
Младенцу дали имя — Искендер.
А на восьмом его году отец
На голову надел ему венец,
Назвал его наследником царей,
Под власть его привел богатырей.
Когда же все вельможи той земли
Присягу Искендеру принесли
Служить ему на всем его веку,
Послал он сына к знаний роднику.
И с просьбой царь пред Арасту предстал.
Чтоб муж премудрый сына воспитал.
(Арасту — Аристотель)
|
Сын шаха, завершив ученья круг, Вооружился мощью всех наук. Но, вечными заботами горя, В те дни пришла в упадок мощь царя. Шестисторонний мир тщеты земной Всех дел и дум царя нарушил строй. Услышал он призывный барабан К отходу в даль потусторонних стран. Шах Файлакус за Арасту послал, Приветствовал и мудрому сказал: «О, верности и мудрости гора! Я чувствую, мне уходить пора. Во мне угасла сила бытия, Мне плоть не подчиняется моя. Явись ко мне с твоим учеником, Тебе не прекословящим ни в чем. Смерть подступает. Конь мой боевой На поле жизни никнет головой...» Лишь Арасту об этом услыхал, Он с Искендером пред царем предстал. И пали пред царем они, скорбя, И этим не унизили себя. Владыка Искендера увидал И, увидав, душой возликовал.
...
Читать дальше »
|
Мудрец, кем был прославлен Рум и Рус, Повествовал, как умер Фалайкус, Как Искендер вступил на трон отца И светом жизни озарил сердца. И приближенным он сказал своим: «Вот о царе ушедшем мы скорбим! Поистине он нашим был отцом, А я, ваш брат, не выше вас ни в чем. О первенстве средь вас не мыслю я. Пусть ваша воля будет и моя. И что вам в мире свет — мне тоже свет, И что для вас во вред — и мне во вред. И кто из вас хоть ногу занозит, Заноза эта грудь мою пронзит. Так изберите из среды своей Старейшего, всех лучше и мудрей, Чтоб он народом правил, как отец, Чтобы отмыл он ржавчину сердец, Чтоб он людей, средь бедственных дорог, От холода и зноя уберег, Чтоб добродетель в мире уберег, Примером чести поразил порок!» Когда же Искендер умолк, кругом
...
Читать дальше »
|
Историк мудрый, вечный правды друг, Взлелеявший прекрасный сад наук, О шахе Искендере написал, О том, как он владыкой мира стал. О том, как врачевать недуг любой, Для нас писал он кистью золотой. Вкруг золотого слова и узор Из золота, чтоб утешался взор. Как золотая нить, несет строка Нанизанные мысли — жемчуга... От книги им творимой ни на час Не отрывал мудрец ума и глаз. Своих предтеч, познав их красоту, Благодарил вседневно Арасту. Но в книге той лучился каждый стих Любовью современников своих. Внемлите наставлениям того, Кого на труд подвигло божество: «О шах! Будь знаньем тайны одарен, Будь светом доброй воли озарен. Владык повелевающий язык Равно, как слух внимающий, велик. Учись разумно разуму внимать, А не гадать: принять иль не приня
...
Читать дальше »
|
Верблюд, от старости едва живой, Приплелся как-то раз на водопой. Над ним кружилось множество ворон, Глядя, что, мол, вот-вот подохнет он. Под шкурой дряхлой, на костях его Ни жира не осталось, ничего Иль мало так, что, не боясь волков, Бесстрашно пасся он среди холмов. Иссохли на спине его горбы, И плакал он под тяжестью судьбы. Однажды молвила ему лиса: «О ты, пустыни гордость и краса! Отрекшийся от роскоши земной, Довольный лишь колючкою одной, Ведь «кораблем пустынь» тебя зовут Арабы, Рум и африканский люд! Так что ж ты ходишь тощий и больной С облезлой и израненной спиной? Ты муравья не тронешь, знаю я, Кто ж раздавил тебя, как муравья?» Верблюд ей: «Слушай про мою беду: У изверга я в рабстве, как в аду. Мое горит и стонет существо, Лишь
...
Читать дальше »
|
Какой-то шах в один из мирных дней Созвал к себе на пир своих друзей. И попросил по очереди шах Их рассказать о разных чудесах, Чем знаменит тот или этот край. И, как сладкоречивый попугай, Один сказал: «Пришлось увидеть мне Чудовище в арабской стороне, По виду как верблюд с одним горбом И с крыльями и обросло пером, Но не летает, ничего на нем Не возят, а питается огнем. Как феникс, он, хватая на лету, Глотает падающую звезду. Но мигом пламя в глотке птицы той Становится прохладною водой». Дослушали рассказчика, потом Все рассмеялись: «Ты б сидел молчком! Крылатого верблюда в мире нет. И птиц таких, — хоть весь объезди свет, — Огнем питающихся, не найдешь. Рассказ твой — просто выдумка и ложь!» Он клялся им. Они смеялись. Он, Собранье оглядев
...
Читать дальше »
|
Пусть миру принесут плоды стократ
Богатства духа, что собрал Сократ!
(В данном случае к Сократу Джами относит легенду, существующую у греков относительно Диогена.) Беспечности и низости далек, Он был, как светоч, с головы до ног. Отверг он тлен богатства и тщеты И пожелал добра и простоты. И стал его имуществом один Огромный старый глиняный кувшин, С отбитым краем, с трещиной у дна, Негодный для хранения вина. Когда грозила стужа, снег валил, Сократ в кувшине ночи проводил. А утром выходил на солнце он Погреться, сам, как солнце, обнажен (И рубища он даже не имел). Перед кувшином как-то он сидел, Впивая, как цветок, тепло весны. А мимо проезжал царь той страны, Сказал: «Привет тебе и добрый час! Но что же ты скрываешься от нас? Т
...
Читать дальше »
|
Жила в Омане птица рыболов,
Взимала рыбой дань с морских валов. (Оман — страна на Аравийском полуострове.) Ловитвой в море занималась днем, Спала же на песке береговом. И рыбы сами, на крючки когтей, Завороженные, стремились к ней. Но старческая немощь подошла, Охотничьи орудья отняла. Ослабло зренье, и не стало сил В когтях и в мышцах облинявших крыл. По целым дням на берегу она Сидела, безнадежности полна. В волнах играли сотни рыбьих стай, Как на шелках рисует их Китай. Как будто огнезвездный небосклон Был в зеркале текучем отражен. Глядела птица на простор морской, Как нищий на обильный стол чужой. Хоть вот он — рядом лакомый кусок, Но так недосягаемо далек! И рыбка шаловливая одна К несчастной птице выплыла со дна.
...
Читать дальше »
|
Дошли преданья древние до нас, Как милостью небесной Фейсограс Открыл замок сокровищницы слов, Осыпал землю ливнем жемчугов: «О ты, что раковиною морской Вбираешь рокот глубины мирской, Прислушивайся к голосу наук И грубых дел остерегайся, друг! Будь благороден, добр и справедлив, И если ты душою прозорлив, Сердечен — должен сам себя стыдить, Когда хоть вздумал злое совершить. А если ты открыл свои уста — Пусть будет речь разумна, не пуста. Глубокой мыслью речь вооружи, К заветам мудрым слух насторожи. Пред тем, как ночь завесит твой порог, Пред тем, как, сонный, свалишься ты с ног, Ты памятью свой разум озари И день минувший весь пересмотри. Все ладно ль за день у тебя прошло, Что сделал за день ты — добро иль зло? Собой владел ли? Мудр и сдержан бы
...
Читать дальше »
|
За добрый жизни дар — благодари, Зло — истреби и след его сотри. Но не уйдет от зла во весь свой век Неблагодарный сердцем человек. Достойнее ярмо нужды носить, Чем у бездушных милости просить. Подобную кристальному ручью Храни от загрязненья честь свою. Не сравнивай поток ее живой С водой болот стоячей и гнилой. Растленному, хоть он в беде живет, Спасенья золото не принесет. Развратному не расточай щедрот, Не то тебя за сводню он сочтет. Но лучше сыпать жемчуг в океан, Чем скряге недостойному в карман. Заветам мудрых сердце отвори, Пустых бесцельных слов не говори. Да не коснется ложь речей твоих, Да будет правда украшеньем их. Как ни нарядно ты слова завьешь, Что пользы в том, когда внутри их ложь! С прекрасными словами смысл большой Счастли
...
Читать дальше »
|
Жил юноша и знатен и богат. Надев однажды лучший свой халат, Он некоего старца посетил, Седого наблюдателя светил. Решил хозяин: «Пышный, как павлин, Ко мне пришел, должно быть, царский сын». Приветом добрым он почтил его, На лучшем месте посадил его. Тут гость замок беседы отомкнул И струны красноречья натянул. Тянул со всех концов, и вкривь, и вкось, Но складно слов связать не удалось. Груба, нестройна речь его была, Убого мысль в его русле текла, Хоть и болтал без умолку язык. И тут в сердцах сказал ему старик: «Раз ты такой негодный повар слов И разговор твой пуст и бестолков, Скрыть от людей невежество навряд Тебе поможет пышный твой наряд! Язык твой бедность мыслей выдает. Тебе парча с бобрами не идет. Пусть, как халата твоего узор, Живы
...
Читать дальше »
|
Вот повесть, как дары творящих сил
Шах Искендер в деяниях раскрыл.
А сам певец достоин был венца, —
Он сев надежды заронил в сердца...
Он поднял знамя правды, как пророк,
Пером из сердца вычеркнул порок.
Он пел о том, как на рассвете дня
На битву Искендер погнал коня.
Повел на запад он громаду сил,
Лицом, как солнце, запад озарил.
Затем мечей блистающих удар
Обрушил он на черный Зангебар. (Зангебар — Занзибар, страна негров.) Пыль с зеркала души Египта стер,
Крыло свободы над рабом простер.
И на Дару, на сонмы сил его,
Повел войска — и разгромил его.
(Дара - Дарий.) На нем одежды жизни разорвал, Свободу угнетенным даровал. Потом ворвался в северный простор, На сумрачных горах разбил шатер. О
...
Читать дальше »
|
Жил муж — исполнен правды и добра, Но, не имев ни горсти серебра, Удачи стал искать в чужих краях. Его заметил некий славный шах И вскоре, восхитясь его умом, Судьей поставил в городе своем. Хотя судья был мудр и справедлив, Но заступил ему дорогу див. Отверзла ядовитые уста, Оболгала беднягу клевета. Шах, лжи поверя, гневом воспылал. Он дом судьи разграбить приказал, И денег и добра лишив всего, Велел отрезать уши у него. Несчастный, все безвинно потеряв, Приказ владыки страшный услыхав, Ответил: «Мне не жаль казны моей, Но, шах! Прочь руки от моих ушей! Я их не заработал здесь у вас, Я их с собою из дому припас. Все, что я нажил у тебя в стране, Коль я неправ, возьми, не нужно мне. Но сам ты справедливым будь судьей. Оставь мне то, что я при
...
Читать дальше »
|
Измлада Искендер в душе носил Сокровищницу знаний, тайн и сил. Алмазы мудрости, как вечный свет, Открыл он миру, словно сонм планет. Венчайся же алмазным тем венцом, Беседовать достойный с мудрецом! У шаха — Арасту наставник был, Он шаха щедро знаньем одарил. Сам Искендер, когда еще был мал, Главу перед учителем склонял С почтением. И некто из вельмож Сказал: «Ему ты почесть воздаешь Превыше, чем державному отцу. О князь, тебе ведь это не к лицу!» Князь молвил: «Он мне правды знанье дал, Он разум мой и сердце воспитал. Во мне он с детства заложил черты Величия, добра и красоты. Родитель дал мне жизнь на краткий срок, Наставник же бессмертье мне предрек. Родитель мой мне дал язык отцов, Учитель — россыпи алмазных слов. Отец призвал меня на све
...
Читать дальше »
|
Парвиз с Ширин, любимою женой,
Сидел, как солнце ясное с луной. (Парвиз — Хосров Парвиз, иранский царь. Легенду о Хосрове и Ширин смотри у Низами «Хосров и Ширин».) И вот в подарок — дар морских валов —
Принес им рыбу некий рыболов.
Ты в жизни рыбы не видал такой,
То было чудо глубины морской.
Ее перо, как розовый коралл.
Ее покров дирхемами сверкал.
(Дирхем — серебряная монета) Хоть было вынуто у ней нутро, Ее наряд горел, как серебро. Парвиз был этой рыбой восхищен, И в щедрые ладони хлопнул он. Явился мигом старый казначей, Хранитель всех сокровищ и ключей. Он тысячу дирхемов серебром Принес и положил перед царем. И рыбаку их отдал властелин. Увидев это, молвила Ширин: «О мудрости и щедрости река! Так
...
Читать дальше »
|
Шах Искендер — полмира властелин —
Поднялся и повел войска на Чин.
Когда хакан об этом услыхал,
Как бедствию противостать, не знал. (Хакан — император Китая) Отправил к Искендеру он посла С подарками — во избежанье зла; Запас одежды, снеди и плодов, Послал ему—рабыню, двух рабов. Шах Искендер подарки получил И в изумленье палец прикусил. Спросил себя: «Неужто, государь, Так победителей дарили встарь? Хакан тебя подарком столь скупым Унизил бы пред воинством твоим. То не простой подарок. Нет, в нем есть Сокрытый смысл. Но как его прочесть?» Шах долго думал и в конце концов Призвал к себе на помощь мудрецов, Седых руководителей своих, — Разгадку тайны он спросил у них. И самый мудрый отвечал ему: «Сей дар подобен тайно
...
Читать дальше »
|
Шах Арасту посланье написал: «Учитель мой, меня ты воспитал. Во мне—скрижаль ученья твоего, И поднят я величием его. И без тебя, наставник мой и друг, Я не пил бы из родника наук. Пошли мне горсть от той воды живой, И будет счастлив выученик твой. Дай мне заветы, как себя вести; Во всех делах на жизненном пути. Пусть россыпью алмазною они Сияют мне во все года и дни!» И Арасту посланье прочитал И для царя заветы начертал. «О свет Юнана, просьбою своей: Ты дал мне мощь для истинных речей. Что я перед тобой? Но я дышу, О шах, твоим веленьем и пишу. Сей мир — седой колдун, коварный змей, Обманщик проницательных людей. Нельзя понять — добро он нам сулит Или бедой внезапною грозит. К предательству готовый каждый час, Все отберет в конце концов, что
...
Читать дальше »
|
Жил муж — светлосердечен и учен.
В кругу невежд истосковался он.
Чтоб с сердца смыть печаль, однажды в ночь
Собрал пожитки и уехал прочь.
И вытерпел в пути пустыни зной,
И на корабль надежный сел, как Ной.
Но в море дивы разъяренных волн
Корабль разбили, словно утлый челн. (Д и в — демон, бес) Был вычеркнут из книги жизни он, Но все же был нечаянно спасен. С обломками из бездны водяной Он на берег был выброшен волной. Там, чтоб себя хоть скудно пропитать, Он проходящим людям стал гадать. Он палкой на песке изобразил Движение планет и строй светил. Сходиться люди начали к нему, Дабы узнать — что суждено кому. Он так был в предсказаниях велик, Что до султана слух о нем достиг. Его к себе владыка пригласил, С собою рядо
...
Читать дальше »
|
Мир Искендер решил завоевать, Чтоб явное и тайное узнать. Его поход был труден и велик. И дивного он города достиг. То город был особенных людей. Там не было ни шаха, ни князей, Ни богачей, ни бедных. Все равны, Как братья, были люди той страны. Был труд их легок, но всего у них В достатке было от плодов земных. Их нравы были чисты. И страна Не ведала, что в мире есть война. У каждой их семьи был сад и дом, Не заперт ни затвором, ни замком. Построен перед каждым домом был Подземный склеп для родственных могил. Был Искендер их жизнью удивлен, И вот какой вопрос им задал он: «Все хорошо у вас, но почему Гробницы вам при жизни? Не пойму!» Ответили: «Построены они, Дабы во все свои земные дни О смерти помнил каждый человек, Чтоб праведно и
...
Читать дальше »
|
Весь мир был Искендером покорен.
И подвигом своим гордился он.
И он решил покинуть твердь земли
И войско посадил на корабли.
Хоть жаром битв уста он опалил,
Но жажды новых стран не утолил.
Пред ним лежало море, как земля,
Покорно волны синие стеля.
В морскую даль корабль он направлял,
О гибели в пути не помышлял.
Как на коне могучем по земле,
Он мчался по волнам на корабле
И гору Каф он увидал вдали
У грани неба на краю земли. (К а ф — мифический горный хребет на краю земли) Так от алифа он до каф дошел,
Как ученик, что азбуку прочел.
(Здесь каф — одна из последних букв алфавита; а л и ф — первая буква) Там, ростом с гору, великан стоял, Рукой за пояс гору обнимал. И царь спросил у великана: «Эй,
...
Читать дальше »
|
Так предводитель слов повествовал О шахе, что весь мир завоевал. Об Искендере по кругам светил Читал он долго, — и определил Судьбу его, и начертал слова: «От юношеских лет владыки-льва И до кончины под мечом царя Преклонятся все страны и моря. И будет там, где он увидит смерть, Земля из стали, золотая твердь. Ковер железный будет под пятой И золотой навес над головой». Когда на берег Искендер ступил, Он к странам Рума взгляды обратил. И снова сел в седло — не на престол, Стремительно, как вихрь, войска повел. И взял он по дороге много стран, Как мчащийся в пустыне ураган. Он так спешил, что на своем пути На отдых не хотел с седла сойти. Поник весь мир перед его копьем. И вот однажды, знойным летним днем, Вошли его усталые войска В пре
...
Читать дальше »
|
Да будет добродетельный счастлив, Кто с добрыми и злыми справедлив. Царь к матери своей послал гонца Пред наступленьем смертного конца. В кругу друзей отверз уста свои, Всех одарил сокровищем любви, Осыпал близких ливнем жемчугов И дальних не оставил без даров. И так он свите плачущей сказал: «О братья, мой последний час настал. Когда в табут положите мой прах — Безмолвный, в погребальных пеленах, Прорежьте в саване отверстья мне, Чтоб были кисти рук моих извне, Дабы услышал каждый из людей О бедной, скорбной участи моей, О том, как был я славен и велик, — Мир покорил, но цели не достиг. Пошлите весть по странам и краям, Пошлите весть по землям и морям, — Что эти руки, бывшие сильней Всех в мире, властью дивною своей Срывавшие венцы с голов царей,
...
Читать дальше »
|
Закончив завещанье, царь царей Вернул земле все, что был должен ей. И крепкой связи лишена земной, Душа переселилась в мир иной. Осиротели боевые львы, Войска его остались без главы. От синих погребальных покрывал Простор земли, как небо, синим стал. Прощаться шли войска за рядом ряд, Последний скорбный выполнить обряд. Омыли тело розовой водой, Покрыли драгоценной пеленой. Из золота ему сковали гроб, — Китайскою парчой устлали гроб, И подняли, как трон, и понесли. И вслед войска в слезах за ним пошли. * * * Чуть на востоке заалел туман, Загрохотал походный барабан. И подняли златую колыбель, — Владыки мира смертную постель, — На спинах двух верблюдов царский прах Покоится — на мощных двух горбах. Огромные верблюды вдаль идут.
...
Читать дальше »
|
Когда услышал Арасту, что шах Свирепым небом превращен во прах, Открыл он путь участливым словам. Из ветки амбры вырезал калам И кровью, а не мускусом чернил В письме он словом скорби говорил: «Я должен бы, о мать страны родной, К тебе прийти с поникшей головой И на твоем пороге слезы лить, Печаль твою всемерно утолить. Но старостью я связан по ногам И сам, увы, дойти не в силах к вам. Великий Искендер — питомец мой — Всей овладел поверхностью земной. Пусть он ушел, свои пожитки взял, Но их на троне славы он связал. Смерть! Он ушел от тысячи смертей, Но все ж не миновал твоих сетей! В живом саду листка я не видал, Который бы пред бурей не дрожал. О смерть! Кто мертв — того твой меч сразил, Кто жив — того твой лик оледенил. Все, что ушло, то скрыто по
...
Читать дальше »
|
Мать Искендерова, в своей крови Таившая живой родник любви, Утешилась в несчастии своем Сыновнего наставника письмом. Открыла сердце золотым словам, Как бы пила целительный бальзам. И написала, излучавшим свет, Каламом амбровым ему ответ: «Мой сын, до звезд венец поднявший свой, Все ж был беспомощен перед судьбой. И если он пред смертью слезы лил, С лица он пыли гибели не смыл. Пыль смерти сына, копоти черней, Осела тяжко на душе моей. Омыла душу чистая слеза. Сурьмою чести на мои глаза Потери копоть черная легла, Хоть и погибло все, чем я жила. Как будто рой горящих вражьих стрел На мирный город сердца налетел. И для меня померк прекрасный мир. Я отменила поминальный пир. Ведь это было бы, учитель мой, Что жалуется мертвому живой.
...
Читать дальше »
|
Редактор А. Старостин.
Оформление художника В. Носкова.
Худож. редактор Г. Кудрявцев.
Техн. редактор Г. Архангельская.
Корректор Л. Петрова.
Сдано в набор 16/VII 1955 г.
Подписано к печати 13/VIII 1955 г.
А-02973. Бумага 70X921/32.
Тираж 25OOO экз. Заказ № 263
Цена 1 р. 70 к.
Гослитиздат Москва, Ново-Басманная, 19.
Министерство культуры СССР.
Главное управление полиграфической промышленности.
2-я типография «Печатный Двор» им. А. М. Горького.
Ленинград, Гатчинская, 26. |
|