Тот, кто украсил сказа дивный сад,
Сказал, что старцев так слова гласят:

У Зулейхи был сад, не сад, а диво:
Пред ним Ирем, что пред цветком — крапива!

Он радовал цветами и водой,
Сияли розы нежной красотой.

Ветвями дерева переплетались,
Без всякого смущенья обнимались.

Чинары с кипарисом обнялись,
И, как детей, ласкал их кипарис.

Цветы свой балдахин простерли пышный,
Раскрылся над цветами зонтик вишни,

А мандаринов цвет — желто-багрян,
Плод мандарина — шар, а ветвь — човган,

Чудесный сад, не знающий страданья,
У мира отнял шар очарованья.

Хурма свой стан возвысила, и сад
От этого прекрасней стал стократ.

Хурма росла в саду халвой живою,
И наслаждался, кто хотел, халвою.

Инжиров роща, молока полна,
С кормилицей румяною сходна.

И птицы к той кормилице привыкли,
К сосцам инжира клювами приникли.

Проникло солнце в тонкую листву,
Узоры уронило на траву,

В картину превратило сад весенний,
Что позлащен игрою светотени.

Смешался с тенью беглый свет дневной,
Над бубнами цветов струился зной,

И соловьи смотрели изумленно,
Наполнив пеньем купол небосклона.

Под сенью ив, при легком ветерке,
Резвились рыбы в ручейках, в реке.

Ручьи в саду линейками лежали,
Там зелень — письмена, земля — скрижали,

Там в красных розах —- красота подруг,
Там в желтых розах — след любовных мук.

В саду, что был веселья звонким садом,
Два водоема простирались рядом.

Их мрамор был белее хрусталя,
Полоской разделяла их земля,

Сходны друг с другом, будто наши очи,
Лишь расстояние меж них короче.

Зазора не было меж гладких плит:
Искусников искусство то пленит!

Решили б мы, взглянув на эти плиты:
Они друг с другом воедино слиты!

Для утешения души больной
Являлась Зулейха в тот рай земной,

К двум водоемам шла дорогой гладкой:
В том — молоко, в другом — напиток сладкий.

Ее служанки, чей удел высок.
Любили молоко и сладкий сок.

Меж водоемами она воздвигла
Трон для Юсуфа: скорбь ее постигла,

Она Юсуфа приняла отказ, —
И в сад его отправила тотчас,

И птица сада пела сладкогласно:
«Чудесен сад, садовница прекрасна!»

Сто девушек, прелестных, как жасмин,
Чьи станы — кипарис, уста — рубин,

Сто девушек — жемчужин украшенье,
Она дала Юсуфу в услуженье,

Сказав: «Позволь к ногам твоим упасть!
Рабынь я отдаю тебе во власть.

Увы, когда меня ты отвергаешь,
Возьми, какую только пожелаешь.

Ты наслаждайся жизнью: краток век,
А молодость — пора сладчайших нег».

Она своих служанок наставляла:
«Красавицы, во что бы то ни стало

Юсуфу подчиняйтесь. Вам велят:
Протянет кубок с ядом — пейте яд,

Потребует: «Отдайте жизнь» — отдайте,
И вашу смерть почетной вы считайте.

Послушные, покорные, тотчас
Исполните его любой приказ,

Но сообщите мне без промедленья,
Когда захочет с кем-нибудь сближеньям

Казалось, ей терпеть невмоготу, —
Узором лжи украсила мечту:

Из тех рабынь, что на Плеяд похожи,
Захочет взять кого-нибудь на ложе, —

Она ее заменит — и сорвет
С пленительного древа сладкий плод.

Юсуфа усадив на трон вначале
И бросив под ноги цветы печали,

Она рабынь поставила пред ним,
Склониться их заставила пред ним,

Юсуфу душу отдала на милость,
С опустошенным телом удалилась.