Мать Искендерова, в своей крови
Таившая живой родник любви,

Утешилась в несчастии своем
Сыновнего наставника письмом.

Открыла сердце золотым словам,
Как бы пила целительный бальзам.

И написала, излучавшим свет,
Каламом амбровым ему ответ:

«Мой сын, до звезд венец поднявший свой,
Все ж был беспомощен перед судьбой.

И если он пред смертью слезы лил,
С лица он пыли гибели не смыл.

Пыль смерти сына, копоти черней,
Осела тяжко на душе моей.

Омыла душу чистая слеза.
Сурьмою чести на мои глаза

Потери копоть черная легла,
Хоть и погибло все, чем я жила.

Как будто рой горящих вражьих стрел
На мирный город сердца налетел.

И для меня померк прекрасный мир.
Я отменила поминальный пир.

Ведь это было бы, учитель мой,
Что жалуется мертвому живой.

И вот ко мне письмо твое пришло
И утешенье сердцу принесло.

Письмо твое... Надеждою оно
И несказанной мудростью полно.

Пред веяньем его исчезла тьма,
Что скрыла звезды моего ума.

И ожил сад терпенья моего
Под животворной влагою его!»

И светом примиренности полна,
На том письмо закончила она.

И повесть про нее к концу пришла,
От старости царица умерла.

* * *

Приди, о виночерпий, в добрый час,
Пусть ручка чаши руку нам подаст!

И струны арфы неба оборви
Для чанга человеческой любви!