06:20 Мушрифаддин СААДИ. ГУЛИСТАН (Розовый сад). Глава вторая. |
О НРАВАХ ДЕРВИШЕЙ РАССКАЗ 1 Один вельможа спросил у набожного человека: — Что ты скажешь о таком-то отшельнике? Иные говорят о нем, не поминая его добром. Набожный человек ответил: - Снаружи недостатков я в нем не наблюдаю, а что внутри сокрыто,— о том не гадаю. Коль видишь человека, дервиша по одежде, Считай — то настоящий дервиш перед тобой! В его душе не надо столь тщательно копаться — Ведь мухтасиб не входит во внутренний покой. РАССКА3 2 Видел я одного дервиша, который, припав к порогу Каабы, говорил: - О великодушный, о милосердный, твои отверсты вежды, ты сам знаешь, чего можно ожидать от меня, жестокосердого невежды. Молю тебя — прости плохое поклоненье, Ничтожны все дела моих неловких рук; Ослушник — тот в грехах приносит покаянье, И молит набожный зачтения заслуг. Благочестивые люди просят награды за свое служение, словно купцы платы за свои товары. Я же с собой несу только надежду, а не служение, и пришел я просить милостыни, а не торговать. Поступай же со мной сообразно с моими достоинствами. Убьешь меня, простишь — всегда паду я ниц, Покорности раба ты не найдешь границ. • Я слышал, как молил один страдалец У врат Каабы, горестно тоскуя: «Прости мои, о боже, прегрешенья,— А исполненья просьб иных не жду я!» РАССКАЗ 3 Видали Абдалькадира Гилянского, да помилует его бог, в храме Каабы. К праху лицом склонен, так говорил он: — Господи, прости меня! Если же мне непременно суждено нести наказание за мои прегрешения, то слепым меня воскреси в день светопреставления, чтобы не посрамиться мне перед лицом праведных людей. Поднявшись на заре, молю вседневно, Упавши со смиреньем в прах лицом: «О ты, кого я повседневно помню, Хоть миг ты помнишь о рабе твоем?» РАССКАЗ 4 Пробрался вор в дом одного набожного человека. Сколько он ни искал что украсть, так и не удалось ему ни на что напасть. Вор очень расстроился. Праведник, узнав об этом, под ноги вору, вынув из-под себя, бросил свой единственный ковер, чтобы только не ушел ни с чем этот вор. Я слышал — человек благочестивый Не может огорчать сердца врагов. Но разве ты достоин совершенства? Ты даже с другом враждовать готов! Любовь праведников к людям одинакова как в их присутствии, так и в их отсутствии, а не такова она, чтобы они злословили о тебе за твоей спиной и готовы были умирать за тебя, стоя перед тобой. Перед тобой овечкой притворится, А за спиной твоей — он волк, убийца. * Кто пред тобой других поносит, раздражен — В присутствии других тебя поносит он. РАССКАЗ 5 Несколько странников в Мекку совершали путешествие и разделяли все радости и бедствия. Я хотел присоединиться к ним, но они не согласились. Я молвил: — Не подобает великодушному нраву благородных людей отворачиваться от общества бедняков и отказывать им в добрых услугах. В душе своей я вижу столько силы и выносливости, что могу быть для таких людей, как вы, другом и скороходом, и я не буду вам в тягость. Пусть я и не поеду на коне — Но дайте понести попону мне. Один из них вымолвил: — Не огорчайся из-за услышанных тобою слов. Дело в том, что на днях под видом дервиша к нам подошел один вор и нанизал себя на нитку нашего общества. Как можно знать, кто под одеждой скрыт? Писец лишь знает, что письмо гласит. В силу того, что дервишам свойственна доверчивость, мы, подозрений не тая, приняли его в наши друзья. Хоть рубище — дервишей одеянье, Но их отличье — к ближнему вниманье. Будь добр в делах — а там носи венец Иль в бармы облачайся наконец. Благочестив лишь тот, кто бросил страсти, Лохмотья не спасают от напастей. Доспехи не на муже — просто груз, Напрасно б взял оружье в руки трус. Однажды мы шли весь день, пока не сгустилась вечерняя тень, и ночью легли спать у стен одного замка. Бессовестный вор взял кувшин одного из товарищей и сказал, что идет совершать омовение. На самом деле он шел воровать. Хотя по виду он дервиш, хотя в лохмотья облачен, Святое платье превратил в ослиную попону он. Едва скрывшись из виду, вор пробрался в замок и стащил там какую-то шкатулку. До рассвета этот злодей ушел далеко, пока его товарищи спали невинным сном. Утром загнали нас всех в замок и бросили в темницу... С того дня мы отказались от общества незнакомых и встали на путь уединения, ибо безопасность— в одиночестве! Когда из племени один дурной поступок совершает, И малым и большим хлебнуть придется горького стыда; Иль не слыхал: коль на лугу одна есть грязная корова. То замарать всех остальных не будет стоить ей труда? — Слава и благодарность богу,— воскликнул я, — что я не лишился благословения дервишей, хотя внешне и остался вдали от их общества. Из вашего рассказа я великую пользу извлек, и на всю жизнь мне и мне подобным пригодится этот урок. Один невежа, к мудрецам попав, Испортит жизнь их, проявив свои нрав. Пруд может пахнуть розами. Однако Он засмердит, коль будет в нем собака. РАССКА3 6 Некий подвижник был в гостях у царя. Когда сели за трапезу, он съел меньше, чем хотел бы, а когда все встали совершать намаз, он молился больше, чем обычно молятся, чтобы показать присутствующим, как он благочестив и в служении богу ретив. Боюсь, о бедуин, не попадешь в Каабу — Я вижу, держишь путь ты прямо в Туркестан. Когда он вернулся домой, он потребовал накрыть стол, чтобы покушать вдоволь. Был у него проницательный сын. Он спросил: — О отец, ты был в гостях у царя,— неужели там тебя ничем не угощали? — Перед взорами их,— ответил отец,— я не ел досыта! — Тогда совершай и намаз,— воскликнул сын, — ибо, наверно, ты не творил его так, как надо! Порок под мышкой скрыв, ты на ладонь открыто Кладешь достоинства на обозренье свету. Слепец, в тяжелый день ты ничего не купишь, Не всучишь никому поддельную монету. РАССКА3 7 Я помню, что в дни детства, видя в благочестии спасения средство, я был очень набожен, много ночей не смыкал очей, молился и предавался подвигам аскетизма и отшельничества. Однажды ночью я сидел с отцом, да помилует его бог, и всю ночь, не засыпая ни на мгновенье, держал в объятиях святой коран, а вокруг нас храпела целая орава людей. Я сказал отцу: — Ни один из них не поднимет голову, чтобы сотворить двойную молитву. Так крепко погрузились они в сон беспечности, как будто умерли! — Дорогой мой,— ответил отец,— лучше бы ты спал, чем перемывать людям косточки! Ханжа из всех людей заметит лишь себя, Держа перед собой завесу самомненья. Но будь всевидящ он, он понял бы тотчас, Что больше всех других достоин сожаленья. РАССКАЗ 8 В одном обществе одному вельможе не жалели похвал, каждый его благородным свойствам дань уважения отдавал. В ответ на эти восхваления он поднял голову и молвил: - Я знаю себя лучше! Ты меня огорчил, говоря о моем благородстве, Точько внешность ты видишь, не зная того, что внутри. * Приятен облик внешний мой, красивым я кажусь на взгляд, Но низко голову клоню —ведь гнусность у меня внутри. Павлина хвалят все вокруг за красоту его хвоста, Но безобразных ног своих как он стыдится — посмотри! РАССКАЗ 9 Некий ливанский подвижник, в стране арабов своей святостью известный и прославленный десницею десной, войдя однажды в соборную мечеть Дамаска, стал совершать омовение у бассейна. Вдруг он поскользнулся, упал в бассейн, и только с большим трудом ему удалось выбраться оттуда... Когда кончили намаз, один из его собратий обратился к нему: — У меня есть одно сомнение, разрешите задать вам вопрос? — Какой? — молвил подвижник. — Помню я, о шейх, — сказал собрат, — как вы по Средиземному морю ходили и даже ног не замочили. Что же случилось с вами сегодня, что вы чуть не по гибли в этом маленьком бассейне? Шейх погрузился в раздумье. После долгих размышлений он поднял голову и молвил: — Разве ты не слыхал, что господин мира (то есть - Мухаммед) да будет с ним мир, говорил: «Бывают у меня в близости моей к богу такие мгновенья, когда не осмеливаются подойти ко мне даже близкие к богу ангелы и посланники его», но он не говорил, что так бывает постоянно. Как изрек он сам, иногда он не допускал к себе даже архангелов Гавриила и Михаила, но в другое время развлекался с Хафсой и Зейнаб. В своей способности к созерцанию бога не всегда одинаков святой — она у него колеблется между озарением и слепотой. Бог то показывает себя ему, то скрывается от него. То откроешься ты, то исчезнешь за мглою туманной, Но тем больше влечет нас твой облик прекрасный, желанный. * Порой увижу друга без помех, А то, ослепнув, в сторону шагну. Зажжет костер — и воду льет в него, Все время я горю или тону. РАССКАЗ 10 Спросили раз Якуба, утратившего сына: «Скажи, как то случилось, мудрец, с душой невинной: К тебе сорочки запах из Мисра долетел. В колодце ж ханаанском ты сына не узрел?» «Как молния,— он молвил,— людское просветленье, Лишь озарит и тотчас исчезнет озаренье. Порой в одно мгновенье я возношусь в зенит, Порой не различаю, что на пути лежит. Когда б иль то, иль это избрать пришлось навеки, Тогда б стремленье к жизни исчезло в человеке». РАССКАЗ 11 Однажды в соборной мечети города Баальбека я держал небольшую речь, что-то вроде проповеди, перед людьми изнуренными, с огрубевшими сердцами, неспособными переноситься душою из этого видимого мира в мир божественных тайн. Заметил я, что вдохновение мое ими не овладевает и огня в их сырых дровах не раздувает. Бесполезным показалось мне воспитывать ослов и держать зеркало в квартале слепцов. Однако ворота мыслей я уже распахнул, а цепь слов своих растянул до следующей суры корана: «Я ближе к нему, чем его собственная сонная артерия!» И тогда я провозгласил: Мой друг — он мне ближе, чем сам я себе, Но странно, что я от него удален. Как грустно мне — друга в объятьях держа, От друга я сам все равно отлучен. Даже я был опьянен вином этих слов, а чашу со сладкими их остатками еще держал в руках... В это время мимо нашего собрания проходил какой-то странник; мои последние слова подействовали на него, и он закричал так громко, что вместе с ним подняли восторженный крик и другие. Все бестолковое собрание пришло в волнение. — Слава богу, — воскликнул я, — далекие, но ведающие о боге, оказались здесь, а близкие, но лишенные внутреннего зрения — далеко! Коль слушатель речь не способен понять, То можно ль держать вдохновенную речь? Мы ждем доброй воли внимающих нам, Желая сердца вдохновеньем зажечь. РАССКАЗ 12 Однажды ночью в мекканской пустыне у меня подкашивались ноги от бессонницы. Растянувшись на земле, я сказал караванщику: — Уезжай и оставь меня. Как бедный, усталый пойдет пешеход, Когда изнемог от дороги верблюд? Когда толстяки похудеют в пути, Худые, все силы растратив, помрут... Но караванщик заметил: — О брат мой, впереди святилище многодостойное, а позади—логово разбойное. Если пойдешь, выиграешь, а если уснешь — умрешь. В пустыне под акацией в ночь хаджа спать приятно, Но можешь в эту ночь и жизнь утратить безвозвратно... РАССКАЗ 13 Видел я на берегу Средиземного моря некоего праведника, израненного тигром, он терпел великие мучения, рана его не заживала ни от какого лечения. Долго страдал он от этой раны, но все же непрестанно говорил: — Слава господу всевышнему и всемогущему, что я скован телесным недугом, а не грехами против божественных заповедей! Если друг дорогой меня казни жестокой подверг, То о жизни своей я не буду скорбеть никогда... Лишь спрошу: «В чем виновен, скажи мне, бедняк пред тобой? Что обиделся ты — вот и вся моя злая беда!» РАССКАЗ 14 Некий дервиш был в крайней нужде. И украл он из дома своего друга коврик; правитель велел ему отрубить руки и отдать на муки. Владелец ковра заступился за него, сказав: — Я прощаю его! Правитель молвил: -— Хотя ты и заступаешься за него, но он к наказанию должен быть присужден, ибо я не могу преступить закон! — Ты говоришь справедливо, — ответил дервиш,— но если кто-либо украдет какую-нибудь вещь из имущества вакфа, ему не рубят рук, ибо «бедняк не обладает ничем и все, что есть у дервишей, принадлежит нуждающимся!» Правитель простил вора, но стал его порицать: — Или тебе был тесен мир, что ты решился воровать даже в доме такого друга? О повелитель, — молвил тот, — разве ты не слыхал, что говорят: «Лучше обобрать до нитки дом своих друзей, чем стучаться в двери врагов»? Если ты будешь в тяжелой нужде, только духом не падай, Шкуру с врагов ты сдирай, а с друзей снять одежду не бойся. РАССКАЗ 15 Некии благочестивый муж видел во сне царя в раю, а праведника в аду. Он спросил: — В чем причина возвышения царя и за что унижен дервиш? При их жизни думал народ, что произойдет как раз наоборот! В ответ раздался голос: Этот царь принят в рай за свою привязанность к дервишам, а дервиш низвергнут в ад за свою близость к царям. Зачем тебе и рубище и четки? Ты о пути заботился бы правом; Не нужно шапки из козлиной шкуры — В монгольской шапке будь подвижник нравом. РАССКАЗ 16 Некий странник, босой и простоволосый, вышел из города Куфы вместе с нашим караваном, направлявшимся в Хиджаз, и шел, не отставая от нас. У него не было никаких средств. Но он шагал легкой поступью и пел: На муле я не восседаю И не навьючен, как верблюд; Я не владею царством, все же Рабом меня не назовут. От неименья иль именья Меня печали не гнетут, Дышу свободно и привольно — И так все дни мои текут. Один из ехавших на верблюде сказал ему: — О дервиш, почему ты идешь пешком? Лучше вернись, не то умрешь от изнеможения! Но дервиш не послушался и, направив свои стопы в пустыню, удалился... Когда мы достигли стоянки Махмуда, для богача, оседлавшего верблюда и ехавшего среди нас, настал смертный час. Дервиш подошел к его изголовью и воскликнул: — Вот я и не умер от изнеможения, а ты умер даже на верблюде! Он в плаче ночь провел с больным у изголовья, А утром умер сам. Больной — обрел здоровье. * Бывает так, что быстроногий конь Отстанет, а осел дойдет до цели. Не раз здоровых хоронили мы, Хоть, раненых спасая, преуспели. РАССКА3 17 Некоего отшельника пригласил к себе царь. Отшельник, поразмыслив, решил: — Дай-ка я снадобье приму, перед тем как идти к нему. Я похудею, и, быть может, его уважение ко мне повысится. Говорят, что снадобье оказалось вредным и, приняв его, отшельник умер. Казалось мне, что мозг его — Ядро фисташки налитой, А он лишь луковица — мы С нее сдерем за слоем слой. * Он праведник, но свой намаз свершает он наоборот — Лицо он к людям обратил, а к кыбле сам стоит спиной. * Когда ничтожный раб взыскует сердцем бога, Пусть милостей он ждет лишь от его порога. РАССКАЗ 18 Ограбили как-то караван в греческих землях. Бессовестные люди, совершив разбой, унесли несметные богатства с собой. Купцы плакали и взывали к господу и его пророку, чтобы они помогли им, но все было бесполезно. Когда восторжествует свирепый атаман, Ужель смягчит злодея стенаньем караван? В том караване находился мудрец Лукман. Один из караванщиков обратился к нему: Ты нас очень обяжешь, если им какое-нибудь назидание скажешь или какое-нибудь увещание к ним обратишь, чтобы они оставили нам хоть часть нашего имущества, ведь жалко, что погибает столько добра! — Нет смысла говорить им мудрые слова! — ответил он. Когда железо покрывает ржа, Не три его — все будет бесполезно; Жестоких сердцем не увещевай — Ведь в камень не вонзится гвоздь железный. * В дни счастия ласкай обиженных судьбой — Насильем вызовешь ты бедствий ураган. Дай нищему ту вещь, какую просит он, Не то без дальних слов возьмет ее тиран. РАССКАЗ 19 Сколько ни приказывал мне достославный шейх мой Абульфарадж ибн Джузи, да помилует его аллах, музыку оставить и свои стопы по пути уединения и отшельничества направить, молодость моя превозмогала, плотские желания брали верх, и иногда я невольно шел наперекор советам наставника благим и наслаждался музыкой и обществом друзей дорогим. Вспоминая уроки моего учителя, я восклицал: Сидел бы здесь судья, он стал бы хлопать сам: Подвыпив, мухтасиб простил бы пьяный гам. И вот однажды ночью я попал в общество веселых друзей и там увидал одного певца. Изломанный смычок терзал людей сердца: Вопил он, будто смерть оплакивал отца. Товарищи мои то затыкали пальцами уши, чтобы не слышать его голоса, то прикладывали палец к губам, прося его умолкнуть. Люди уповают пеньем душу усладить, Ты же только будь безмолвен — я молю тебя! * От музыки твоей людей бросает в дрожь, Все только ждут, когда, умолкнув, ты уйдешь. * Едва завел напев он дикий свой, К хозяину я подошел с мольбой: «Налей же мне скорее в уши ртуть Иль дверь открой, чтоб мог я ускользнуть!» Но я все же остался там из уважения к товарищам и в муках провел всю ночь до утра. Слишком поздно призывает нас к молитве муэдзин — Он не ведает, насколько эта ночь была длинна. Пусть у век моих он спросит, как тянулась эта ночь, — Ведь они на миг короткий в эту ночь не знали сна! Поутру, в знак благодарности, я снял с головы тюрбан, вынул из-за пояса динар и, преподнеся его музыканту в дар, обнял его и долго благодарил. Друзья, заметив мою признательность, сочли, что она неестественна, и приписали мое поведение приступу умопомрачения. А один из них, предавшись бранчливости, даже начал порицать меня: — Поступок, совершенный тобой, несовместим с нравами благоразумных людей. Безбожно отдавать одеяние шейхов такому певцу, который во всю жизнь не держал дирхема в руках и на чей бубен никто не положил даже куразы. Пусть он бежит отсюда что есть сил — Ведь дважды ни к кому он не входил. Когда раздался этот мерзкий голос, Встал дыбом у людей последний волос. И даже куры улетели прочь, Не в силах отвращенья превозмочь. Я молвил ему: — Лучше закрой свой скверный рот, ибо этот человек мне чудесную силу свою почувствовать дает! Мой друг спросил: — Тогда объясни мне его достоинства, чтобы я тоже выразил ему признательность и попросил прощения за свои насмешки над ним! — Дело в том, — ответил я, — что мой достославный наставник неоднократно приказывал мне оставить музыку и красноречиво увещевал меня, но я не внимал ему. И вот счастливая судьба и удачный случай привели меня сегодня в это место, чтобы я благодаря этому певцу раскаялся и весь остаток жизни не слушал музыки и не подходил к обществу веселых друзей. Приятный голос восхищает нас, Поет ли человек, иль говорит. Но хорасанский иль хиджазский лад В устах бездарных вряд ли восхитит. РАССКА3 20 Спросили у Лукмана: — У кого ты научился правилам приличия? Молвил он: — У невоспитанных, ибо я воздерживался обычно делать то, что в их поступках было, по-моему, неприлично. Не можешь и двух слов ты в шутку произнесть, Чтобы из них мудрец не мог извлечь урок. Из книги мудрости пускай прочтут сто глав — Невежде все они — для шуточек предлог. РАССКАЗ 21 Рассказывают про одного отшельника, что каждую ночь он поглощал десять манов всякой еды во имя творца и до утра перечитывал коран с начала до конца. Некий благочестивый муж, услыхав об этом, сказал: — Если бы ты ел только полхлебца и спал, ты был бы более праведным, чем теперь! Оставь в своем нутре один хоть уголок, Чтоб мог туда пройти луч истины живой. Нет места мудрости в тебе лишь потому, Что ты вплоть до ноздрей набит одной едой! РАССКАЗ 22 Божественное милосердие ниспослало некоему человеку, погрязшему в грехах, светлую благодать, так что он в круг людей праведных вернулся опять. Благодаря общению с дервишами, славными своими похвальными деяниями и чистотою души, благородные свойства заменили порочные наклонности его нрава, и он укоротил руки своих чувственных влечений. Однако сплетники все еще продолжали злословить о нем, заявляя, что он такой, как и прежде, а его воздержанность и благочестие не заслуживают доверия. Покаянье и молитвы остановят божий гнев, Но никто не остановит языков, хулящих нас. Не выдержал он тягости злых языков и обратился с жалобой к святому старцу. Тот ответил ему: — Чем ты можешь возблагодарить бога за такую милость, если ты лучше, чем о тебе говорилось? Не нужно вечно говорить: «Завистники, клеветники Не могут часа отдохнуть, злословя обо мне, несчастном. Они, вставая, кровь мою хотят пролить, а только сев — Меня хулят и все зовут злодеем для людей опасным!» Ведь лучше добрым быть: пускай злословят люди о тебе — Чем быть дурным, но для других казаться добрым и прекрасным. Вот мне следовало бы терзаться и печалиться по поводу того, что в добром мнении людей я — совершенство, а на деле я — поистине кладезь несовершенств. Когда бы то, что говорю, я исполнял правдиво, Я был бы праведник тогда и муж благочестивый. * Перед соседом, может, ты схитришь, Но бог всегда узнает что творишь. * Мы закрываем дверь перед людьми, Чтоб не открыть им нашего порока. Но в тайном мире как закроешь дверь? Незримое не скрыть от божья ока. РАССКАЗ 23 Я обратился к одному шейху с жалобой: — Такой-то доказывает, что я порочен! — А ты осрами его, доказав, что в тебе корень благочестия прочен! — ответил он. Будь благонравен — и тогда молва Хулителей невольно станет глуше. Когда барбат настроен строго в лад, Зачем тогда тянуть его за уши? РАССКАЗ 24 Спросили у некоего сирийского шейха: — В чем сущность суфизма? Он молвил: — Раньше суфий был внешне распущен, а внутренне сосредоточен, а сейчас он внешне сосредоточен, а внутренне порочен! Если мечется сердце твое тут и там, Как придешь ты к молитвенному средоточью? Пусть ты знатен, богат — если с богом ты слит, То душа твоя бога увидит воочью. РАССКАЗ 25 Я помню, как однажды мы шли с караваном всю ночь неустанно и прилегли отдохнуть у опушки леса утром рано. Один юродивый, бывший нашим спутником в том путешествии, издав громкий крик, пустился в пустыню и все время кричал, ни на миг не успокаиваясь. Когда наступил день, я спросил его: — Что с тобой произошло ночью? Он ответил: — Я услыхал, что соловьи поют на деревьях, куропатки на горах, лягушки кричат в прудах, а животные в лесах, и подумал — несправедливо, чтобы все пели славословие господу, а я спал нерадиво. Рано утром вчера громко птица запела И лишила меня и сознанья и сил. Донеслись мои вопли случайно до слуха Одного из друзей, что душе моей мил. «Неужели способен от птичьего пенья Потерять ты рассудок?» — меня он спросил. Молвил я: «Даже птица восславила бога, Вот и я — лишь посильно хвалу возгласил!» РАССКАЗ 26 Однажды, во время путешествия в Хиджаз, со мною ехали несколько благочестивых молодых людей. Мы были очень дружны между собой. Временами молодые люди негромко напевали и в отдельных стихах проникновенно господа призывали. Какой-то богомолец, бывший нашим спутником, невзлюбил этих дервишей, ибо он не ведал, как велика их душевная тревога и стремление к познанию бога... Когда мы дошли до становища Бени-Хилал, из стана арабов вышел черномазый мальчик и запел так хорошо, что к нему стали слетаться даже птицы из поднебесья... И вот я вижу, что верблюд богомольца пустился в пляс, сбросил с себя седока и убежал в пустыню. — О шейх. — воскликнул я, — песня мальчика привела в восторг даже животное, а на тебя не оказала никакого воздействия! Ты знаешь, что сказал мне утром соловей? «Что ты за человек, коль ты лишен страстей?» Верблюд пришел в восторг, лишь услыхав стихи. Стихи не любящий тупее всех зверей! От ветра в вертограде гнутся вербы, Но твердому граниту все равно. * Все в мире сущее творцу поет молебны, Но только чуткий слух уловит лад волшебный. Не только соловей меж роз воспел его, Но даже шип — язык; он славит божество... РАССКАЗ 27 Истекал срок жизни некоего царя, а преемника у него не было. Завещал он тому, кто первым войдет в городские ворота, передать бразды правления и возложить ему на голову царский венец. Случайно первым пришел какой-то нищий, всю жизнь собиравший куски хлеба и пришивагший лоскут к лоскуту. Столпы государства и царские вельможи, исполнив последнюю волю государя, передали нищему связку ключей от сокровищ и крепостей. Он правил некоторое время, пока несколько эмиров не отказали ему в повиновении; цари всех соседних стран затеяли с ним вражду и снарядили войско, чтобы прогнать его. Затем возмутились войска и все подданные, часть его владений вышла из-под его власти. Нищий скорбел по поводу этого несчастья, как вдруг возвратился из странствий один из его старых друзей, бывший его товарищем в дни нищенствования. Увидев, что приятель так возвысился, странник сказал ему: — По милости господа всеславного и всемогущего у твоих роз больше нет колючек, и шипы не колют твоих ног, благая судьба руководила тобой, удача и счастье сопутствовали тебе, раз ты достиг этой степени: «Воистину благоденствие следует за бедствием» (из Корана) Распустится цветок и вскорости увянет... Без листьев дерево... Потом зеленым станет... Царь молвил: — О дорогой друг, ты лучше вырази мне свое соболезнование и пожелание избавления от мук, ибо поздравлять меня не с чем. В те времена, которые ты помнишь, я заботился только о куске хлеба, а теперь я обременен заботами целого царства. Коль благ мирских мы лишены, мы умереть готовы, А есть они — то к ним любовь кладет на нас оковы... * Ужасней благ мирских нет в целом мире бед — Скорбим, коль есть они, скорбим, когда их нет. * Богатства не ищи, мой друг, богатство счастья не дает, Богатство в мире есть одно — довольствоваться частью малой. Насыплет золота тебе в полу богач — ты не дивись, дивиться щедростью такой разумным людям не пристало. И от великих я слыхал: довольный жребием своим, Дервиш прекрасней богачей, хотя б и щедрых небывало. * Пускай Бахрам, могучий и богатый, Для бедняков зажарит щедро лань, Но если ножку саранчи зеленой Даст муравей — щедрее будет дань. РАССКАЗ 28 У некоею человека был друг, служивший в диване средь царских слуг. Они долго не видались. Кто-то заметил этому человеку: — Уже давно ты не видался с таким-то своим другом! — А я не хочу его видеть! — ответил он. Случайно присутствовал при этом разговоре один из подчиненных этого человека. Он спросил: — В чем же провинился твой друг, что тебе неприятно видеть его? — Ни в чем особом он не виновен, — ответил тот человек, — но я считаю, что друга, служащего в диване, можно видеть только тогда, когда он будет уволен, а я не желаю ему бедствия ради того, чтобы я сам был доволен! Достигнув благоденствия и власти, Они и видеть не хотят друзей, Но в день несчастья, в день своей отставки К друзьям несут весь груз своих скорбей. РАССКАЗ 29 Абу-Хурейра, да помилует его бог, ежедневно приходил навещать избранника божьего (то есть Мухаммеда) да благословит и да приветствует его бог! Однажды сказал пророк: «Я Абу-Хурейра, зурни гиббан тазаддуду хаббан», то есть: «О Абу-Хурейра, пусть не будет каждодневным твой приход, и тогда моя любовь к тебе возрастет!» * Спросили одного благочестивого человека: — Почему так происходит: хотя солнце и прекрасно, но мы не слыхали, чтобы кто-нибудь возлюбил его страстно и питал к нему привязанность! — Потому, — ответил он, — что солнце можно видеть ежедневно, кроме зимы, тогда оно бывает скрыто и потому любимо! Совсем неплохо навещать людей, Но не части, а то вскричат: «Довольно!» Побольше укоряй ты сам себя — Не будет от чужих упреков больно. РАССКАЗ 30 У некоего праведного мужа в животе начал бушевать ветер непокорный, и он никак не мог удержать его, хотя и боролся с ним упорно. И вот ветер вырвался наружу помимо воли бедняги. — О друзья, — взмолился он, — то, что совершил я, случилось помимо моей воли, и потому ангелы не запишут этот проступок на мой счет, а зато мое естество получило покой; вы также простите великодушно! Поверь, живот — тюрьма для ветров злых, Мудрец в цепях держать не станет их. Скорей их выпускай, бровей не хмуря, — На сердце тяжко, коль в желудке буря. * Уходит гость, упрям и криворож — Ужель его удерживать начнешь? РАССКАЗ 31 Мне опротивело общество моих дамасских друзей, я их оставил, в Иерусалимскую пустыню свои стопы направил и дружил там со зверями, пока не попал в плен к франкам, заковавшим меня в кандалы. Франки отправили меня вместе с евреями на земляные работы во рвах Триполи. Один из алеппских вельмож, с которым мы раньше были знакомы, проходя мимо, узнал меня и воскликнул: — О, имярек, что приключилось с тобой? «В горы и в пустыни от людей бежал я, Чтобы славить бога жаркими словами. Можешь ты представить, как я тяжко маюсь, В грязный хлев посажен с этими скотами. Лучше быть с друзьями даже и в оковах, Чем в саду прекрасном рядом быть с врагами». Он сжалился надо мной, за десять динаров освободил из оков франков, увез с собой в Алеппо и свою дочь соединил со мной брачными узами, давши в приданое сто динаров. С течением времени оказалось, что она женщина скверная, сварливая, непослушная и строптивая. Она стала всячески меня бранить и портить мою жизнь. Коль добрый муж жену дурную взял в свой дом, То жизнь его и здесь мы адом назовем. Бояться злой жены сильней, чем смерти, надо, О господи, спаси от этой муки ада. Однажды, распустив злой язык, она говорила: — Разве мой отец за десять динаров твоему плену во франкских оковах не положил конец? — Да, — ответил я, — за десять динаров он меня выкупил, а за сто динаров превратил в твоего пленника! Слыхал я, как-то раз один слуга царей Освободил овцу от волчьих злых когтей. Но к горлу вечером приставил нож холодный... И плакать начала овца: «Неблагородный! У волка вырвал ты меня из пасти — что ж? Я вижу — сам ты волк, и ты меня убьешь!» РАССКАЗ 32 Некий царь спросил одного богомольца: — Как проходит твое драгоценное время? — Всю ночь, — ответил тот, — я молитву возношу,утром бога об исполнении моих молений прошу, а днем добыть пропитание спешу! Царь понял намек богомольца и велел назначить ему некоторое содержание, чтобы снять тяжесть семейных забот с его сердца. О ты, несущий тяжкий груз забот, Тебя ль уединение влечет? Чем ввысь лететь, ты позаботься прежде О детях, доме, хлебе и одежде... * Я только об одном мечтаю, мечась в заботах целый день: «Как пылко я восславлю бога, когда сгустится ночи тень!» А ночью, приступив к молитве, я больше ни о чем на свете Не думаю, одно лишь гложет: а чем позавтракают дети? РАССКАЗ 33 У некоего сирийского подвижника в лесу было жилище, а древесные листья он избрал в качестве пищи. Один царь навестил его и сказал: — Если тебе будет угодно, мы приготовим для тебя место в нашем городе, где ты сможешь творить молитвы лучше, чем здесь, а люди смогут получать пользу от твоих благословений благочестивых и подражать тебе в твоих делах боголюбивых. Отшельнику не понравились эти слова, и он не принял предложения. Тогда к нему обратился один из вазиров: — Из уважения к царю тебе следовало бы пойти в город на несколько дней и осмотреть это место. И если чистота твоей жизни, о святой муж, хоть сколько-нибудь нарушится от общения с посторонними — поступай как хочешь. Богомолец отправился в город, где ему отвели для молитв место в царском дворцовом саду. Это место чаровало сердце и тешило душу. Как щеки красавиц, горели там алые роз лепестки, Кудрями любимых вились гиацинтов прекрасных цветки. Боялись они, как бы вновь в этот сад не вернулись морозы, Казались не бравшими груди детьми гиацинты и розы. * Ветки гранатов в уборе весенней поры: Зелень, а в ней огневые блистают шары. Царь сейчас же послал к отшельнику прекрасную служанку. Красавица страшна любой душе святой, Красавица павлин иль ангел красотой. Когда б ее дервиш увидел, несомненно, Он в тот же час и миг утратил бы покой. Вслед за ней царь послал к отшельнику и прислужника прелестного и благородной наружностью известного. От жажды вкруг него все люди изнывают, Он — водонос, что пить изнывшим не дает. Глаза красу его впивали — но, кто болен Водянкой, тем уже евфратских мало вод. Отшельник стал есть изысканные яства, носить пышные одежды, вкушать лакомые блюда и благоухающие плоды. Он любовался красотой девушки и юноши, служивших ему. Не напрасно говорят мудрецы: Тебе я отдал душу, веру, знанье, Я птицей стал, а ты—-моим силком. Словом, блаженное подвижничество отшельника прекратилось, и, как говорят: Любой законник, златоуст великий, И даже старец, божество познавший, Попавши в мир греховный, увязают Подобно мошкаре, на мед напавшей. Однажды царь пошел посетить отшельника. Он заметил, что прежний вид его изменился, он стал румян, растолстел его стан. Аскет возлежал на шелковой подушке, а прекрасный юноша, с опахалом из павлиньих перьев в руках, стоял у его изголовья. Царь выразил радость по поводу хорошего самочувствия отшельника и завел с ним беседу. Под конец беседы царь сказал: — Из всех людей в этом мире я уважаю два сословия— ученых и отшельников! При беседе присутствовал вазир — большой философ, человек, видавший мир. Он молвил: — О повелитель, дружба требует, чтобы ты делал добро этим обоим сословиям. Поэтому ученым давай деньги, чтобы они были еще ученей, отшельникам не давай ничего, если хочешь, чтобы они отшельническому пути следовали неуклонней. Красавице ни серьги, ни румяна, Ни хна, ни притиранья не нужны. Дервишу, что о небе только мыслит, Ни хлеб, ни подаянья не нужны. * Я имею кое-что — большего хочу всегда. «Ты аскет ли?» — спросят. Нет. Но какая в том беда? РАССКАЗ 34 Вот рассказ, подобный предыдущему. Одному царю предстояло важное дело, и он дал обет: — Если все свершится согласно моему желанию, я раздам отшельникам столько-то дирхемов! Когда его желание исполнилось и его душевное волнение улеглось, пришлось исполнять данный им обет. Он отдал одному из близких слуг мешок дирхемов, чтобы тот роздат их отшельникам. Говорят, что тот слуга был человек смышленый и разумный. Он ходил весь день, а вечером вернулся, поцеловал мешок, поставил его перед царем и сказал ему: — Сколько я ни искал, я не нашел ни одного отшельника! — Что за россказни, — молвил царь. — Если положиться на память мою, четыреста отшельников живут в этом краю! О повелитель мира, — воскликнул слуга, — тот, кто настоящий отшелыник, тот не берет денег, а тот, кто берет, не отшельник! Царь рассмеялся и сказал своим приближенным: — Как ни люблю я этих богомольцев и ни уважаю, и как ни злобствует, как ни презирает их этот дерзкий нахал, — все же сегодня он правду сказал! Когда дирхемы брать готов дервиш, Ищи другого — с этим прогоришь! * Коль господу покорен ты, на небо полон упованья — И без вакуфа ты дервиш, отшельник ты без подаянья. Ведь пальчики прекрасных дев и ушки розовые их И без сережек, без колец всегда полны очарованья. РАССКАЗ 35 Спросили некоего праведного ученого: — Что ты скажешь об отшельниках, пользующихся вакуфным хлебом? Тот ответил: — Если они пользуются им ради душевной сосредоточенности, то это дозволительно, но если они душевно сосредоточиваются ради хлеба, то это возмутительно. Кто набожен, тот хлеб берет, чтоб в келье лучше помолиться. Идет он в келью не затем, чтоб получить побольше хлеба РАССКАЗ 36 Некий дервиш прибыл в один дом. Хозяин был человек великодушный и ученый. В его обществе находились несколько образованных и красноречивых друзей, и каждый из них, как принято среди утонченных людей, сыпал шутками и остроумными рассказами. Дервиш, проделавший долгий путь через пустыню, был утомлен и голодом изнурен. Один из присутствующих шутливо обратился к нему: — Тебе тоже следовало бы что-нибудь сказать! Дервиш ответил: — У меня нет образования и красноречия, как у других, да я и не читал ничего. Потому удовольствуйтесь одним двустишием! Все единогласно воскликнули: — Говори! Дервиш сказал: Изголодался я совсем, а скатерть предо мной, У женской бани так стоит мужчина холостой. Друзья рассмеялись, одобрив его шутку, и разостлали скатерть. Хозяин пира воскликнул: — О друг, подожди немного, слуги мои готовят куфту! Дервиш поднял голову и молвил: На скатерть мне, молю, куфту не надо класть, Голодному, друзья, и черствый хлеб — куфта. РАССКАЗ 37 Некий послушник сказал своему старцу: — Что мне делать? Нет мне покоя от людей — в течение дня они часто навещают меня; их приход и уход нарушают мои благие занятия! — Если они бедные, — сказал старец, — то одолжи им что-нибудь, а что касается богатых, то попроси у них что-нибудь взаймы, чтобы они не подходили больше к тебе. Когда бы нищий в бой повел отряды мусульманских войск, Гяуры, клянченья боясь, бежали б до стены китайской. РАССКАЗ 38 Какой-то законовед сказал своему отцу: — Пышные и сладкие речи проповедников не оказывают на меня никакого воздействия, ибо я не вижу соответствия между их делами и словами. Они зовут людей отвергнуть мирское грешное добро, А сами копят хлеб, одежду и собирают серебро, Когда в словах ученых только одно пустое бормотанье, Едва ль тогда на правоверных окажет проповедь влиянье. Мы лишь того зовем ученым, кто добродетельно живет, А не того, кто поучает, а делает наоборот. Вы поучаете людей добру, но сами не помните о добре! Ученый, мыслящий о том, как бы покушать да вздремнуть, — Сам в заблужденье. Как же он укажет людям правый путь? Отец сказал: — О сынок, не следует под влиянием этой нелепой мысли отвертываться от поучений наставников и такие речи вести, будто все ученые отклоняются от правого пути. Нельзя в поисках праведного ученого лишаться выгод науки, подобно слепцу, который однажды ночью упал в грязь и кричал: «О мусульмане, осветите свечой мой путь!» Какая-то женщина, острая на язык, воскликнула, услышав его крик: «Ведь ты же не видишь свечи, что же ты увидишь при свече?» И вообще собрание для слушания проповедей подобно лавке торговцев. У торговцев, пока наличных денег перед ними не положишь, товара получить не сможешь, а у проповедников, если не проявишь сердечного стремления, не обретешь внутреннего блаженства. Внимай ученого речам духовными ушами, Хотя б не так он поступал, как учит, а иначе Не слушай болтунов: едва ль разбудит спящего, кто спит, Поистине, то для него нелегкая задача... Мужчина должен исполнять совет, когда разумен он, Хотя бы он написан был лишь на доске висячей. * Некий набожный муж в медресе появился, покинув обитель. Он с людьми тариката порвал, отказался от прежних друзей. Я его вопросил: «Чем ученый отличен, скажи, от дервиша, Если ты, от дервишей уйдя, предпочел им ученых мужей?» Он сказал мне: «Отшельник от волн лишь свой коврик истертый спасает, А ученый спасает от бурь утопающих в море людей». РАССКАЗ 39 Некий юноша спал пьяный на дороге, выпустив из рук узду воли. Проходил мимо него благочестивый муж и взглянул на это отвратительное зрелище Пьяный поднял голову и сказал: «Когда мимо ничтожного проходят, глаза милосердно отводят!» Грешника видя, ты кротко пройди, не взирай на пороки, Мимо меня милосердно пройди, порицатель жестокий! * На грешников, о муж святой, великодушнее взгляни, Не отвращай свое лицо от них с презрением холодным. Пусть по своим поступкам я неблагороден — но зато Ты, с милосердием взглянув, себя покажешь благородным. РАССКАЗ 40 Несколько беспутных гуляк ополчились на одного дервиша. Они стали обзывать его непристойными словами, его истязали и всячески терзали. Он пошел с жалобой к старцу, наставнику дервишей, и рассказал, что случилось. Старец сказал ему: — О сынок, рубище дервишей — платье довольства малым, и если тот, кто в этой одежде, когда представится случай, не может перенести злополучий, тот лжедервиш, и ему не дозволено носить рубище. Ты, бросив камень, ни за что не замутишь большого моря. Мудрец обиделся? Тогда всего лишь мелкий он ручей. * Когда тебя обидят — уступи, Зато потом твой будет грех прощен. Конец наш, братец, прах, так будь как прах, Покуда в прах не будешь превращен. РАССКАЗ 41 В Багдаде было как-то раз — внемли! — Что занавес и знамя спор вели... В пыли дорог, со стертыми ногами, С укором занавесу молвит знамя: «С тобою вместе служим мы, мой друг, Принадлежа к числу царевых слуг... Я отдыха не знаю ни мгновенья, То я иду в поход, а то в сраженье. Мучений ты не знал, не брал твердынь, Не видел пыли, смерчей и пустынь. Ты видишь — счет велик моим работам, За что ж тебе лишь воздают почетом? Тебя ласкает юноша-слуга, К тебе служанка вовсе не строга, Меня же конюхов хватают руки, Я сковано в боях, я в вечной муке». «Главу клоню я, — был ответ, — к ногам, А не вздымаю дерзко к небесам. Тот, кто надменно поднимает шею, Наверняка себе сломает шею». РАССКАЗ 42 Некий благословенный муж увидел: стоит борец надменный и грубый; он разъярен, пеной его покрыты губы. Благочестивый муж спросил: — Что приключилось с этим борцом? Ему ответили, что кто-то обругал его. — Вот глупец, — воскликнул тот, — поднять гирю в тысячу манов ему пустяки, а тут вдруг какие-то слова так его задели, что он не может этого вынести! Когда в тебе живет лишь глупость, на мужество не притязай. Не хвастайся могучей дланью, — хотя б и не был бабой ты, Коль ты способен, друг любезный, то услади подруги рот, Не в том же мужество, поверь мне, чтоб разбивать чужие рты. Пусть пасть слона своею дланью он может разорвать, Но если он не человечен, то не мужчина он. От праха происходят люди, так скромен будь, как прах, А то едва ли человеком ты будешь наречен. РАССКАЗ 43 Спросил я некоего праведного мужа о свойствах суфиев. — Прежде всего, — ответил он, — их за то славят, что они желания ближних выше своих выгод ставят. Ведь и мудрецы говорят: брат, который скован только заботами о себе, тебе не брат и не близкий! Если спутник твой спешит, спутник он тебе плохой, Не привязывайся к тем, кто не дорожит тобой. * Если родич не богобоязнен, если мало благочестья в нем, Лучше разорви родство навеки и забудь о родиче своем. Помню я, что какой-то лжеправедник, услышав последнее двустишие, начал возражать против моих слов и сказал: — Всевышний господь в своей священной книге велел поддерживать родственную привязанность и запретил разрыв уз родства; а этому противоречат твои слова! — Лжешь, — ответил я, — все это соответствует корану. Там сказано: «Если родители твои стараются, чтобы ты сделал своими сотоварищами тех, кого ты не ведаешь, то не повинуйся им!» Я тысячи своих родных, чуждающихся бога, Пожертвую для чужака, что чтит владыку строго. РАССКАЗ 44 В Багдаде жил достойнейший старик, Чью дочь сапожник в жены взял, мужик. Раз укусил ее мужик жестокий, Из губ пошли кровавые потоки. Узнав, что дочь измучена вконец, Наутро зятю так сказал отец: «Ты для того, болван, имеешь зубы, Чтобы кусать — но кожу, а не губы!» Не шутка — этой басни острие, Глубокий вывод сделай из нее... Кого поработил дурной обычай, Навек его останется добычей. РАССКАЗ 45 У одного законоведа была безмерно безобразная дочь. Она достигла брачного возраста, но, несмотря на ее приданое и богатства, которыми она могла похвалиться, никто не желал на ней жениться. Шелк и парча нам кажутся не к месту, Когда оденут гадкую невесту. В конце концов делать было нечего родным, сочетали ее брачными узами со слепым. Рассказывают, что в это время прибыл из Серендиба врач, умевший возвращать зрение слепым. Законоведа спросили: — Почему бы тебе не полечить зятя? — Боюсь, — ответил он, — что, став зрячим, он разведется с моей дочерью! Уродливой жене незрячий нужен муж. РАССКАЗ 46 Некий царь с презрением смотрел на собрание дервишей. Один из них уразумел в чем дело и сказал: — О царь, в этом мире мы живем спокойнее, чем ты, меньше волнений в груди тая, и наша жизнь блаженнее, чем твоя, после смерти мы равны, а в день воскресения мы лучше тебя. Пусть царь страны живет в довольстве высшем И корки оставляет нам, дервишам. Когда и тот погибнет и другой, Они лишь саван унесут с собой. Царям прощаться с сим земным жилищем Труднее, чем оборванным и нищим. * Внешние признаки дервиша — рубище и нестриженые волосы, но действительные его приметы — бодрое сердце и умерщвленная плоть. Дервиш не тот, кто от людей уходит в келью самозванства, А если что не по нему, так сразу начинает бой. Когда бы на него с горы катился по тропинке жернов, То не был бы дервиш святым, когда б ушел с тропинки той. Обязанность дервишей — молитвы и славословия богу, услужение и повиновение ему, принесение в жертву себя и довольство малым, исповедание единобожия и упование на бога, смирение и терпение. Кто обладает этими свойствами, он воистину дервиш, хотя бы он носил кабу. Но бродяга, не творящий молитвы, живущий у похоти и вожделений во власти, проводящий дни в оковах страсти, а ночами пребывающий во сне беспечности, пожирающий все, что попало, и болтающий все, что приходит на язык, — он все равно беспутный гуляка, если даже он облачен в рубище. В твоей природе благочестья нет, Хоть платье лицемерья носишь ловко: Закрыл ты пурпурной завесой дверь, А там, внутри — потертая циновка. РАССКАЗ 47 У сада как-то видеть мне пришлось — Лежат с травой цветы прекрасных роз... Спросил я: «Почему траве ничтожной Лежать с великолепной розой можно?» «Молчи! — трава взмолилась, зарыдав.— Ведь дружба — благороднейших устав! Я не пахуча, глазу не услада, Но я — трава из одного с ней сада!..» ...Ничтожный раб у трона бога я, Плод вечных благ его —душа моя. В душе немного доблести иль много — Но уповаю я на милость бога. Хоть не богат товарами мой склад, Хоть благочестьем я и не богат, Но может бог спасти раба от муки, Хоть у раба и опустились руки. Своих рабов, доживших до седин, Отпустит благородный господин. О боже, мироздания основа, Прости же ты меня — раба седого! О Саади, стань на священный путь, Иди в Каабу, в драгоценный путь... Злосчастный только не признает бога — Другого в мире не найти порога... РАССКАЗ 48 Спросили некоего мудреца: — Что, по-твоему, лучше — быть щедрым или смелым? — Тому, кому щедрость дана, — отвечал он, — смелость не нужна! На могиле Бахрам-Гура начертали так: «Лучше щедрые ладони, чем большой кулак!» Хатема Тая нет, но навсегда Осталось имя, славное добром. Плати «зекат» — коль подстрижем лозу, Мы винограда больше соберем. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |