Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— В Багдаде бог дал мне добрых друзей — искусных поэтов тесный кружок; на славном ристалище стихотворства никто состязаться с ними не мог.
Раз мы сидели на берегу, беседуя всласть; наша речь, словно струи Тигра, свободно лилась, и слов причудливо вытканный ряд благоуханием мог посрамить цветов аромат. Но к полудню источники мудрости оскудели, и тела, и души на покой захотели. Вдруг мы увидели, что старуха какая-то направляется к нам бегом — словно добрый конь, не сдерживаемый седоком. А за собой тащит она толпу детей, изможденных и грязных,— как будто птенцов неоперенных, слабых и несуразных. Видно, нашла она, кого искала, ибо тут же к нам подбежала и сказала:
— Да благословит Аллах благодетелей, благородных радетелей! Вы — прибежище надежд бедняков, защитники вдов и немощных стариков! Знайте, что я из знатного рода, что предки мои были первыми среди своего народа: без их приказа не ступала нога, без их повеления не тянулась рука. ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Я покинул славный Дар ас-Салам и отправился в хаджж, как велит ислам. По воле Аллаха завершили мы все обряды и телесную сладость снова вкусить были рады. А когда возвращаться наступила пора, настигла нас летняя жара, и заставил меня беспощадный зной искать защиты над головой. Я сидел с друзьями под покровом палатки, и наша беседа текла остроумно и сладко; А жара между тем разгоралась, и в камнях раскаленных слепли от солнца хамелеоны. Вдруг перед нами оказался старик дряхлый, еле бредущий, а рядом с ним — юноша цветущий. С тонким приветствием старик обратился к нам, словно к старым друзьям. А мы внимали и восхищались, как с ожерелья его речей жемчужины рассыпались. Но удивлялись, что он посмел свой обильный поток пролить — ведь дорогу его потоку мы еще не успели открыть. Наконец мы спросили:
— Кто ты, старик? И как ты сюда без разрешенья проник?
И ответил он:
— Я — проситель, нужда — мой гонитель, мой жалкий вид — за меня ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Однажды бессонница на меня напала, в сети свои поймала. Ночь была в черной рубахе из туч, сквозь нее не просвечивал лунный луч. И был я в ту ночь мрачней, чем любовник у запертых дверей. В сердце моем были тоска и смятение, в мыслях — заботы и волнения, и, томясь в мучениях, я пожелал, чтоб Аллах собеседника славного мне послал, который мог бы приятной беседой помочь скоротать эту долгую черную ночь.
Едва я высказал свое желание, как Аллах оказал мне благодеяние: кто-то в дверь ко мне постучал и хриплым голосом хозяев позвал. Я сказал себе: «Посмотри, семя желания уже принесло свой плод, и он, словно месяц, осветил ночной небосвод». К двери я подошел тотчас, спросил:
— Кто стучится в столь поздний час?
И услышал:
— Путник, мраком ночным уловленный, дождем проливным остановленный, просит приюта до рассвета лишь отдохнуть, а когда рассветет — опять отправится в путь.
Говорит аль-Харис ибн Хаммам:
— Первы ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Был я в Магрибе — не на торге, не на ловитве, а в мечети на вечерней молитве. Когда все положенное я завершил и добавил то, что добавить решил, увидал я компанию, сидевшую в отдалении. Ну и люди — прямо на удивление! Огнивом речей то и дело искры они высекали и чашу беседы по кругу пускали. Захотелось мне с ними поговорить, словцо остроумное уловить и жажду познания угомонить. Как прихлебатель спешит на пир, устремился я к ним, чтобы снять с их варева жир, и спросил их:
— Примете гостя? Я пришел насладиться беседой — отнюдь не объесть соседа! Меня приманил остроумия сок, а не сочного мяса кусок!
И они меня присесть пригласили, потеснились и место мне уступили. Я уселся быстрее, чем молния в небе мелькнет, скорее, чем птица испуганная вспорхнет, как вдруг приблизился странник с мешком за плечами и приветствовал нас всего лишь двумя словами. Затем сказал:
— О мужи благородные, не бесплодные, годные на деяния богоугодные! Неу ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Как-то раз в далекой богатой стране мужей компания попалась мне. Умом и красой их лица блистали — словно звезды во мраке сияли. В споре горячем они напрягали выи, состязаясь, как лошади скаковые. И мне захотелось кое-чему у них поучиться и плодами их спора насладиться. Когда я пристроился к их компании — словно бусина к тем, что были нанизаны ранее,— они спросили:
— Не из тех ли ты, кто в словесные битвы войско свое бросает и в колодцы спора ведро опускает?
Я сказал:
— Нет, я всегда стою в стороне, копье и меч неподвластны мне. Меня вы в битву не вовлекайте, друг другу загадки задавайте.
А был их компании венцом старик с изможденным, бледным лицом, словно злые беды его изнурили или знойные ветры иссушили, так что стал он тощим, словно калам, словно клещ, что ползает по пескам. Но уж так он ловко на все отвечал — перед ним бы Сахбан, как немой, молчал!
От восторга душа моя замирала: все неясное речь его проясн ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Из Дамаска однажды я возвращался, с караваном племени бану нумейр в Багдад направлялся. В караване были люди богатые и не скупые — тороватые. Был там и Абу Зейд — нашего времени диво: он всякого говорливого сделает молчаливым, тоскливого заставит смеяться, а торопливого — задержаться. В Синджаре устроили мы привал, а в тот день один купец всех на пир сзывал: высокого и низкого, далекого и близкого, молодого и старика, богатого и бедняка, оседлого и бедуина, знатного и простолюдина. Получили и мы приглашение на это роскошное угощение и, чтобы хозяина не обижать, пришли и сели, приготовившись пировать.
Были там яства, что берутся одной рукой(1) и те, что не съешь без участья руки другой (2). Кушанья глаз красотою ласкали и вкусом своим язык ублажали. Потом принесли нам стеклянные чаши, красивей которых нету: подобны они застывшему лунному свету, или словно из воздуха их отлили, из тончайшей солнечной пыли. Напитков полны они ароматных, на ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Был в Ираке засушливый год: ветер дует, а туч не несет. Но странники говорили, что в Нисибине житье привольное — земля плодородна, а люди жизнью довольны. И вот оседлал я верблюда махрийского (1), к седлу приторочил копье самхарийское (2). То в гору, то вниз с горы крутой, земли сменялись одна за другой. И вот в Нисибине я — всадник усталый на верблюжьем горбу исхудалом. Нисибинскою жизнью я наслаждался, а верблюд мой сочной травою питался. И решил я остаться в этом краю, пока дождь не напоит землю мою.
Не успели глаза мои ополоснуться сном, не успела ночь разрешиться от бремени днем, гляжу: Абу Зейд по городу бродит, без цели как будто, а пользу находит — из уст он сыплет жемчужины слов и выдаивает щедрые струи даров. За труды мне судьба добычу послала, одинокой стреле двойника сыскала! И стал я, как тень, за ним ходить, на лету слова Абу Зейда ловить. Но вдруг на него лихорадка напала, на костях его мяса оставила мало, затянулась боле ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— В город Мейяфарикин приехал я не один: были со мною друзья мои верные, советчики нелицемерные, не спорщики в пустом разговоре, а те, кто делит с тобой и радость и горе, ничего в потемках души не таящие, товарищи настоящие,— с ними ты точно в доме родном с матерью и с отцом.
Когда мы верблюдов остановили и движенье отдыхом заменили, обещали верность друг другу хранить и на чужбине надежной опорою быть. Определили мы место сбора для ежедневного разговора, чтобы утром и вечером нам сходиться и новостями делиться. Вот как-то раз в нашем собранье привычном появился гость необычный: в речах своих был он смел, громко приветствовал нас, а голос его звенел, словно владел он чарами колдунов или вышел охотиться на львов. После приветствия он сказал:

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Когда научился я добро отличать от зла и понимать, какие последствия влекут за собою мои дела, к слушанью проповедей я пристрастился и от речей дурных отвратился, чтоб узорами добродетели разукрасить свои деяния и зашить прореху порока на их одеянии. Душе своей путь я наметил правый, погасил в ней уголь дурного нрава и, презрев дары заблуждения, стал я праведником без принуждения — в этом видел я для себя услаждение.
Чистый, без пагубных страстей, прибыл я в город Рей, различая четко, где правда, где ложь, какой поступок дурен, а какой хорош.
Однажды поутру я увидел: бежит народ, толпа за толпой, как саранчи поднявшийся рой или словно табун скаковых лошадей, и вихрится пыль по следам людей. А бегущие призывают друг друга поторопиться, чтобы проповедью насладиться: проповедника нового славят они до небес — словно сам Ибн Самун перед ними воскрес!
А когда мне хочется проповедь услыхать, меня не может ничто удержать — не меша ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Как-то раз проводил я досуг на берегах Евфрата. Завел я там дружбу с писцами, что были искусней сыновей аль-Фурата (1): если кто из них скажет слово, то слаще оно воды родниковой. Меня привлекало не их имущество, а блестящих умов преимущество, не вкусное угощение, а к мудрости приобщение. Напившись их знаний, бивших ключом, из бедняка я стал богачом. Я компанию с ними водил: шутки передавал и тайны хранил. Был я для них товарищем на всяком тучном и тощем пастбище, и душа моя каждому была близка, словно собственная рука. Не расставался я с ними — и вскоре стал им другом и в радости, и в горе.
Однажды им было дано поручение о нолях и посевах составить точное донесение. Корабль они себе выбрали сами — черный, с высокими парусами, такой, что быстрее тучи летит, змеей по волнам скользит, а кажется, будто на месте стоит. И меня позвали с ними в путь собираться — как уж тут было отказаться! Мы оперлись ногами на стремена нашего черного скакуна ... Читать дальше »