Добо пожаловать, Гость!
"Ճանաչել զ`իմաստութիուն և զ`խրատ, իմանալ զ`բանս հանճարոյ"
Մեսրոպ Մաշտոց, 362 - 440 մ.թ

"Познать мудрость и наставление, понять изречение разума"
Месроп Маштоц, создатель армянского алфавита, 362 - 440 г. от Рождества Христова.
Главная » 2018 » Июль » 30 » Абу Нувас. Лирика. 1975 г. Часть 6.
16:59
Абу Нувас. Лирика. 1975 г. Часть 6.
* * *

Я знаю суку, господни живет ее трудом,
И бродит госпожой она среди его хором.
И предки тонкие у них весь содержали дом.
Весь скарб хозяйский нажила она своим горбом,
Хозяин услужает ей, он стал се рабом,
Ей в холод отдает бурнус, сам полугол притом.
Она среди больших гостей пирует за ковром,
Стройна, быстра она; звезда белеет надо лбом,—
Невольно вызовет восторг в охотнике любом!
Газелям страшно, коль на них помчится, пыль столбом,
Зарежет двадцать их зараз, но не дерет потом.
Пес аравийский ни одни не равен с этим псом!

* * *

Лишь только ночь подобрала край черного плаща
И утра розовый подол заискрился блеща,
Я вызвал ловчего, он вел гепарда на ремне,
Ему покорен был гепард, а ловчий сладок мне.
Тут я гепарда натравить велел на индюка,
С зелено солнечным пером и розовым слегка.
На удивленье строен зверь, кошачий мягок ход,
«Ату!» — мой ловчий закричал—и распластался тот.
Был краток миг, и сам не смог заметить я, когда
От водопоя под холмом без всякого труда
Прекраснооких антилоп он выгнал напрямки,
И побежали к нам они по берегам реки.
Он несся вскачь, его спина едва была видна,
Подобен огненной звезде, что бросил сатана.
И был он ловок, как старик, что коврики плетет
Давно, давно, за годом год, пятидесятый год.
Окажет нынче нам гепард гостеприимства честь,
И будем от щедрот его мы антилопу есть.

* * *

Вас, друзья, познакомить
с индийским хочу петухом.
У халифа Махди
лишь мечтать бы могли о таком.
Он храбрее ловца,
что выходит на схватку со львом.
С ним и куры его,—
словно войско, толпятся кругом.
В брак из страха вступают
с подобным они молодцом.
Во дворе его крик
раздается, как на небе гром.
Клюв его как мотыга;
заботясь о корме дневном,
Почву всю под собой
разрезает он этим клинком.
Гребень, щеки, подбрудок—
мы можем назвать их лицом —
Разве с царственной розой
сравнятся своим багрецом?
Словно вышитый плащ,
оперенье пестреет на нем,
Перья спинки помельче
и будто сверкают огнем,
Как полоски они
на дамасском кинжале стальном.
Он сложеньем поджар
и высокого роста притом,
Не шатаясь, он держится
и соразмерен во всем.
Как у предков достойных,
спина его встала холмом,
И расставлены ноги,
когда он стремится бегом.
На обеих ногах его
шпоры с железным концом,
Ноги тонки и ровны
и кажется, в беге своем
Сам себе он бока
исцарапает их острием.
То ль на них бубенцы,
то ль браслеты звенят серебром,
Лишь соперник завидит
на поле его боевом,
Скольких он погубил —
не забудут соседи о том —
Клювом острым и шпорами,
быстрым рывком и прыжком.
Он затреплет врага,
не отпустит его нипочем,—
Словно нити основы,
коль пущены в дело ткачом.
Если враг побежит,
поравняется быстро с врагом,
Словно ловкий гепард,
на охоте за диким ослом.
И победа за ним,
он врага победил поделом,
Так восхвалим Аллаха,
молясь ему ночью и днем!

* * *

Когда еще небесный свод
бурнусом тьмы одет,
Когда еще, остановясь
на полпути, рассвет
Трепещет лезвием меча,
не розов и не сед,
С гепардом выхожу на лов,
красавцем зрелых лет,
Столь быстрым, что от лап его
едва приметен след,
Пасть широка, ему иных
не надобно примет.
Его и гибок и упрям
выносливый хребет,
Гепард мясист, слоями мышц
высокий скрыт скелет.
Весь в пятнах, шкуры же самой —
как львиной шкуры цвет.
На морде — складки,— мало пить
гепарду не во вред.
На рыжей шкуре у него
сеть бронзовых помет.
В погоню мчится, как стрела,
предвестница побед.
Но на него похож и лев,
пустыни домосед.
Едва какой-нибудь вдали
приметит он предмет, -
Хоть стадо антилоп в горах,—
их видом разогрет,
Он по-кошачьи, словно им
невинный он сосед,
Их разгоняет по степи,
коварный мясоед.
Так извивается змея,
носительница бед,
Среди каменьев и шипов,
ища себе обед,
Не жрет он жертвы, помнит он
хозяина запрет.
С гепардом выходи на лов —
охоты лучшей нет!

* * *

Говорят мне: «В святые места
тебе съездить бы надо».
Отвечаю: «Не все
исчерпал я утехи Багдада.
Свежей Куббы сады,
зеленеющий пояс Кильваза?
А посад Кутраббуль,
услаждение слуха и глаза?
А не чудо ли Карх,
где багдадские кутят гуляки?
Им подобных гуляк
не найдется и в целом Ираке!
И какой я паломник,
когда и вчера и сегодня
Днем и ночью со мною
и виноторговец и сводня?
Пусть избавишь меня
от багдадской толпы суесловной,
Как заставишь меня
отказаться от неги греховной?»

* * *

Никогда не воспеваю
кем-то брошенных развалин;
Ни в кого я не влюбился,
и никем не опечален;
Но на днях я весть услышал
от поклонников пророка —
И кровавыми слезами
я расплакался жестоко,—
Весть о том, что правоверным
пить вино запрещено,
Что и нам, беспутным чадам,
не дозволено оно.
Пейте ж цельное, хмельное —
и пускай бичуют пас,—
Я под плеть подставить спину
рад хоть восемьдесят раз.

* * *

К виноторговцу я под глиняный дувал
Верблюдов молодых устроил на привал.
Устали, долго шли, а ночь была глухая.
Хозяин, бормоча, зевая и вздыхая,
Спросил: «Откуда ты? Гляди, какая тьма.
Еще на веках звезд не вытерта сурьма!»
«Мне показалось, друг, что над твоим дувалом
Играет зарево мерцаньем светло-алым».
«Не спьяну ли тебе заря была видна?
Здесь лишь одна заря: свет утренний вина».
Хозяин взял бутыль и так заткнул гортань ей,
Что вновь укрылась ночь под шкурою бараньей.
Однако через миг желанное вино
Стекла узорного уже покрыло дно.
Искусство на боках сосуда дорогого
Изобразило рать державного Хосрова.
А сам Хосров — на дне, два стража рядом с ним
В халатах до колен и с древком боевым.

* * *

Уже ты от вина не ощущаешь блага,
Тебя не узнаем: где резвость, где отвага?
Но соблазняешься старинным ты вином,
Что сыплет жемчуга и золото кругом.
Нам служит юноша, жеманнее девицы,
Каким-то волшебством он насурьмил ресницы.
Ты смешивал вино с водой, готовя пир,
И в чашах вспыхивал алмазный Альтаир,
И ты сказал мне: «Сок, из ягод извлеченный,
Не смешивается с душою огорченной».

* * *

«Воспевай следы развалин
и раздранные шатры,—
Их в стихах своих сменил ты
на попойки и пиры».
Повелитель правоверных,
ты мне дал такой приказ,
Что тебе повиноваться
я не в силах этот раз.
Но молчу и повинуюсь,
хоть задача выше сил:
Слишком тягостное бремя
ты мне на плечи взвалил.

* * *

Поднесли мне чашу с медом
и похвастались, что мед
На огне горячем сварен,
даже дух еще идет.
Притворясь благочестивым,
я сказал: «Вина не пью».
Сам Аллах к напиткам крепким
знает ненависть мою.
Адским пламенем поклялся
мне поднесший пиалу,
Что воистину напиток
переварен на пылу,
Я воскликнул: «Кто ж так варит?
Тот палач ему, не друг,
Пусть ему Аллах всевышний
не умерит адских мук!»

* * *

Если б дали вместо хлеба мне веселое вино,
То до разговенья мною было б выпито оно.
В нем — блаженство! Пейте ж, люди, пейте всюду и всегда,
Если даже угрожает вам от господа беда.
Не пугай меня, что, пьющий, я навеки пропаду,—
Отправляйся в кущи рая и оставь меня в аду!

* * *

Не глупостью моей на этот раз,
Не безрассудством вызван был отказ.
Моя душа сызмальства пленена
Прозрачным содержимым кувшина,—
Прозрачная в нем роза расцвела,
Ее хранили глина н смола.
От розы той рождается мираж
В жемчужницах узорных наших чаш.
Спадет, бывало, зной, померкнет мир,
И сладко забренчит струною «зир»
Красавец черноокий, лютни друг,
И юноши, из знатных, сядут в круг
Перед окном, открытым в лунный сад,
Где яблок и левкоев аромат,
Где множество в ветвях порхает птиц,
Деревьями излюбленных певиц,
Так пели мы и пили досветла,
Пока в саду рассеивалась мгла,
Вставало солнце, в вечный путь стремясь.
Мы совершали утренний намаз,
Однако, головой склоняясь в прах,
Не повторяли, что «велик Аллах!»

* * *

Меня не навестила ты
ни разу по сей день,
Но посетила тень твоя,
и обнимал я тень.
Она сказала: «Для нее
был путь к тебе далек».
«Для страсти близок,— я сказал,—
любимого порог».
«Ты тень мою оклеветал!»—
она сказала. «Верь!
Замкнись передо мной навек
виноторговца дверь!
Будь к обиталищу его
тропа заметена,
Забудься звон моих монет
и вкус его вина!
Пусть губ вовек я не сомкну
с губами чаровниц
В лобзанье длительном, плотней
смыкаемых ресниц».
«Ты клятву страшную даешь,—
Аллахову суду
Ты так же подлежишь — смотри
не запылай в аду!»

* * *

Тем, кто нас осуждает
за времени препровожденье,
За вином и за лютней,
ответ на такое сужденье:
«Я ходил к мудрецу,
знаменитому в крае факиху.
Это старец святой,
никого не научит он лиху.
Он законов знаток,
от него ожидай назиданья,
Богословью учен
и старинные знает преданья».
«Надо ль пить нам вино?»—
я спросил. Он ответил: «Не надо.
Впрочем, в лучшем искристом
и польза для нас, и отрада».
«А молиться ли нам?»—
я спросил. Он сказал: «Непременно.
А помолишься — пей
и всю ночь веселись откровенно.
Все молитвы за год
ты собрать ухитрись воедино,
А ночные твори,
лишь услышишь призыв муэдзина».
«Ну, а пост?» Он ответил:
«По правилам люди постятся,
Но умней, разговевшись,
сейчас же опять разговляться».
Я спросил: «Подаянье
давать ли, снабжать неимущих?»
«Что же, ты подаяньем
поддержишь мошенников сущих».
«А паломничать надо?»—
спросил я. «Они лицемеры,—
Он ответил,— паломник —
отступник от истинной веры.
Если б с домом твоим
была рядом священная Мекка,
Все ж паломничать в Мекку
нисколько не долг человека».
«А неверные?»—«С ними
побойся затеивать свару,—
Он сказал,— если б даже
они подступили к Анбару.
Лучше с их дочерьми
посражайся, коль с этаким сердцем
И с такою враждою
относишься ты к иноверцам.
С дочерьми же сражаться
ты можешь и собственным дротом,—
Стяг священной войны
подобает и мирным заботам».
«Ну а как же,— спросил я,—
залоги, долги и уплата?»
«Знай, что долг отдавать —
это самая зряшная трата.
Исключенье одно:
коль залог за вино ты приносишь,
Или ежели в долг
у хозяина денег попросишь,
Долг отдай непременно,
спусти что негоже и гоже,
Все продай, что имеется,
вплоть до носильной одежи.
И еще посоветую:
золото па доску бросьте—
Полноту совершенства
дадут вам игральные кости».
Категория: Здоровье Души - Мудрость | Просмотров: 755 | Добавил: davidsarfx | Теги: абу нувас, поэт, араб, Абу, нувас, поэзия, мудрость, вино, арабская, Восток | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar