16:06 Абу Нувас. Лирика. 1975 г. |
 Абу Нувас ЛИРИКА МОСКВА «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА» 1975 г. ПЕРЕВОД С АРАБСКОГО С. ШЕРВИНСКОГО Составление, вступительная статья, подстрочный перевод, примечания Б. Ш и д ф а р Оформление художника В. Э л ь к о н и н а «Ты в бога не веруешь!» — тупо твердят лицемеры. Пусть верят себе, но моей не касаются веры. А б у Н у в а с ПРЕДИСЛОВИЕ Об Абу Нувасе и его стихах высказывались разные, зачастую противоположные мнения. Так, знаменитый арабский ученый и литератор Абу Убейда (728—825) говорил, что Абу Нувас — «предводитель всех новых поэтов», подобно тому, как Имруулькайс был «предводителем всех старых», а правитель Андалусии аль-Мансур (X в.) запрещал сыновьям знатных людей слушать песни на слова Абу Нуваса, потому что ого стихи «отвлекают от ратных подвигов и зовут к наслаждениям, заставляя забывать о боге». Стихи Абу Нуваса приводятся почти во всех средневековых трактатах как образцы «лучшего писания» или «лучшего сравнения», они разбросаны по антологиям и даже историческим хроникам. Популярность его была столь велика, что многие молодые поэты, стремясь прославиться, выдавали свои стихи за стихи Абу Нуваса, как это сделал, например, андалусец аль-Газаль (IX в.), и успех был заранее обеспечен. О поэте и его жизни рассказывают десятки рукописных книг того времени. Но вот мы открываем том сказок «1001 ночи» — и здесь тоже встречаемся с Абу Нувасом, любимым поэтом халифа Харуна ар-Рашида, весельчаком и острословом, который частенько оказывается па волосок от гибели, по спасается благодаря своей находчивости. Многие рассказы об Абу Нувасе, и вошедшие в «1001 ночь», и существующие в виде отдельной книги, взяты из серьезных научных сочинений — «Книги ожерелья» Ибн Абд Раббихи (860—940), «Книги песен»» Абу-ль-Фараджа аль-Исфагани (897—966), по, передаваясь из уст в уста, эти рассказы преображались, и народная фантазия наделяла Абу Нуваса чертами героя плута, подобного Насреддину или Уленшпигелю. Отличительная черта «Рассказов об Абу Нувасе» — соленая шутка, дерзкая буффонада. Слава поэта шагнула далеко за рубежи его родины. Герой африканских сказок — Абу Нувас — не имеет уже почти ничего общего со своим реальным прототипом. Вот он продает на рынке корову, вот наказывает злого и скупого богача, вот срубает под собой ветку. Тот, кто знаком с арабским фольклором, сразу поймет, что речь идет о приключениях любимого народного героя Джухи, а читатель, смеявшийся над рассказами о Насреддине, с удивлением увидит, что Абу Нувасу приписываются и его забавные «подвиги». Рассказов о легендарном Абу Нувасе — великое множество. Что же можно рассказать о реальном Абу Нувасе, замечательном арабском поэте, который жил в конце VIII—начале IX в.? Полное его имя — Абу Али Хасан ибн Хани аль-Хаками ад- Димашки. Родился он в 762 г. близ Ахваза, города в провинции Хузистан, на территории нынешнего Южного Ирана, который тогда входил в состав арабского халифата. Родословная отца поэта восходит к одному из южноарабских, «йеменских» племен, а мать его — уроженка Ахваза. Детские годы Хасан провел в Басре. Когда умер отец, Хасана отдали в учение в лавку продавца благовоний. Но его редкие, рано проявившиеся способности привлекли внимание известного поэта Валибы ибн аль- Хубаба аль-Асади, который дал ему возможность получить образование. Басра в то время была крупнейшим культурным центром арабского халифата. Здесь жили основатель арабской филологической науки Сибавейх (?—ум. в 770 г.), его учитель, знаменитый Халиль (712—778), разработавший систему арабского стихосложения, ученые и литераторы аль-Асмаи (740—828) и Абу Убейда (728—825),—стихи древних поэтов не дошли бы до нас, если бы не самоотверженный труд этих собирателей, которые проводили долгие годы в пустыне среди кочевников, хранивших в памяти богатейшие сокровища арабской поэзии. Сопровождая повсюду своего учителя, Хасан хорошо узнал жизнь разноплеменной и разноязыкой Басры, тогдашнего центра свободомыслия. Оно было там настолько велико, что в последние годы правления халифа аль-Мансура Басра обнесена была стенами и рвом в наказание за непокорность ее жителей, постоянно поддерживавших врагов правящей династии — потомков зятя пророка Мухаммеда — Али, которые выдавали себя за «поборников справедливости». Возмущенные горожане восстали, перебили стражу и освободили заключенных пз городской тюрьмы. Не меньше, чем учеными-филологами, город славился своими поэтами. Здесь жил крупнейший поэт того времени — Башшар ибн Бурд (696—783), слепец и вольнодумец, автор прекрасных лирических стихов и бичующих сатир. Это ему принадлежат знаменитые слова: «Я признаю только то, что видел своими глазами». Валиба ибн аль-Хубаб, учитель Хасана, был учеником и почитателем слепого поэта, поэтому не удивительно, что и его ученик, в свою очередь, был хорошо знаком со стихами Башшара и декламировал их так же искусно, как и стихи Валибы. Многим обязан Хасан Абу Убейде и другому, не менее известному знатоку арабского языка и поэзии — Абу Зейд аль-Ансари (738—831). У них он перенял не только блестящее знание древней бедуинской поэзии, пословиц и афоризмов арабов - кочевников, славившихся своим красноречием, но и пытливый интерес к культуре других пародов, в первую очередь персов, о которых он особенно много слышал от Абу Убейды, бывшего невольника, выходца из Ирана. Вскоре н сам Хасан начинает писать стихи. Вначале это талантливые подражания н вариации на темы, излюбленные древними поэтами. Нелегко было заслужить одобрение таких прославленных и общепризнанных знатоков, как Абу Зейд аль-Ансари, Абу Убейда пли Валиба, и Хасан непрерывно совершенствуется, участвуя в состязаниях поэтов, упражняясь в прозаических и поэтических импровизациях, общепризнанным мастером которых он стал впоследствии. Вместе со своим учителем Хасан совершает путешествие в Куфу, чтобы послушать знаменитого ученого и литератора Халафа аль-Ахмара. Затем странствующий поэт и его «подмастерье» отправляются в другие города Ирака. Они идут пешком— у них нет денег на коней, но нет и тяжелой клади. Там, где их встречают приветливо и дают щедрые подарки, они задерживаются; если прием оказывается недостаточно гостеприимным, шагают дальше. Чтобы скрасить трудный путь, они складывают стихи, в которых воспевают вкусные яства и прохладное вино. Из всех этих странствий Хасан возвращается в родной город и приобретает там всю большую известность. По обычаю того времени, он выбирает себе псевдоним — имя одного из древних йеменских царей, прославленного своими подвигами,— Зу Нуваса. Несколько видоизменив это имя, он называет себя Абу Нувасом. Жизнь его была нелегка. В те времена поэт мог прожить, только если у него было какое-нибудь другое, более прибыльное ремесло, если он был переписчиком, переплетчиком, ювелиром пли медником. В противном случае он мог рассчитывать только на щедрость богатых покровителей, которым должен был посвящать более или менее пышные, в зависимости от положения «восхваляемого», панегирики, сложенные по самым строгим правилам поэтического искусства. В стихах, написанных в восьмидесятые годы VIII в., Абу Нувас жалуется на своих земляков и сетует на то, что Басра опустела. Действительно, в это время политическое и культурное значение Басры заметно упало. Зато с невиданной быстротой росла новая столица халифата — Багдад, привлекая к себе не только огромные массы ремесленного люда и купцов, но и писцов, ученых, литераторов, поэтов. Умирает Валиба, учитель поэта. Единственная женщина, которую любил Абу Нувас — невольница Джинан,— продана и уезжает вместе со своим новым владельцем из Басры. Ничто больше не связывает поэта с родным городом, и он решает поискать счастья в Багдаде, который стал к тому времени громадным городом, перерезанным сетью каналов и утопавшим в зелени плодовых садов, пальмовых рощ и виноградников, особенно многочисленных в предместьях Кутраббуль и Кильваза, а также в квартале Карх. Каждый год тогдашний халиф — Харун ар-Рашид — снаряжал походы против «неверных», на Византию. Возвращаясь победителями, его войска привозили награбленное добро, тысячи рабов и рабынь, а затем прибывала и дань, уплаченная византийским императором. Власть Аббасидов упрочилась. Халифская казна была полна, и халиф мог позволить себе заплатить несколько тысяч динаров за понравившиеся ему стихи — панегирик или описание веселой пирушки. Вскоре Абу Нувас занял первое место в плеяде багдадских поэтов, среди которых были такие признанные мастера, как Абу-ль-Атахия (750—825) и Муслим ибн аль-Валид (747—823). Этот успех дался нелегко. Пришлось выносить и недоброжелательность соперников, ловивших каждый действительный или мнимый промах, и высокомерное, пренебрежительное отношение вельмож. У Абу Нуваса было лишь одно оружие — поэтическое слово, и он умело пользовался им, отстаивая свое достоинство человека и поэта. Его сатиры повергали врагов в трепет. Его же любовными и «винными» стихами восхищались все, их заучивали наизусть и цитировали. Слава Абу Нуваса распространилась к тому времени во все края обширного государства. Поэт совершает путешествия в Сирию и Египет, где у него теперь есть свои ученики и «равии» — декламаторы. Путешествуя вместе со своим учителем или в одиночку, они увеличивают его — и без того немалую — популярность. Кажется, не остается ни одного человека, говорящего на арабском языке, который не знал бы Абу Нуваса и его стихов. Более того, ему приписывают любое понравившееся стихотворение. Раздраженный постоянными нападками при дворе, Абу Нувас пишет сатиру на североарабские племена, восхваляя одновременно южные, своих предков. Разгневанный Харун ар-Рашид приказывает заковать поэта н бросить его в темницу: халифы — потомки северных арабов, и оскорбить их — значит бросить тень на самих правителей. Халиф припоминает поэту все его прежние «грехи»: насмешки над святынями, участие в попойках, где хозяином был сам высокий повелитель, и даже издевательства над убогими подражаниями древней арабской поэзии. Лишь заступничество влиятельного друга и покровителя — Фадла ибн ар-Раби — вызволяет Абу Нуваса из заточения. Однако этот урок не делает его более осторожным. Он пишет сатиры на могущественных Бармекидов, упрекая их в лицемерии и скупости. «У них лепешка — бог»,— говорит он об одном из бармекидских вазиров. Поэт высмеивает багдадских вельмож из иранского рода Нейбахт, издевается над излюбленными зачинами бедуинских касыд, в которых путник, «плаксивый бедуин», как он его называет, льет слезы над остатками кочевья возлюбленной. Тому, кто плачет, стоя у руин, Скажи: садись! А мой совет — один: И Сельму брось, и этот скудный край, Бери кувшин и чаши наливай. И в то же время он вынужден начинать надоевшими описаниями покинутого кочевья свои панегирики, так как этого требовала традиция, а халиф неоднократно выражал свое негодование по поводу того, что своевольный Абу Нувас не соблюдает установленных правил. Несмотря на общее признание, Абу Нувас продолжал чувствовать бремя нищеты. Бывали дни, когда ему было не на что накормить своих домашних или купить чистый лист бумаги, но гордость не позволяет ему обратиться с просьбой о помощи к тем, кто неспособен оценить его труд. Просить подаянья не стану, пока Землей не прикроют меня, бедняка,— пишет он в один из таких горестных дней. Зависимость от смены настроений халифа и его приближенных жестоко тяготила поэта. Все чаще овладевали им мрачные мысли, все более едкими становились его сатиры. В них он говорит, что «нынешнее время —это время обезьян, которым надо повиноваться», что настоящих друзей становится все меньше. Нет у него друзей, лишь книгой, иногда Из пиши вынутой, услаждена нужда. Со смертью Харуна положение поэта еще более ухудшилось: отныне ему приходилось рассчитывать лишь на случайные подарки за панегирики. Наконец Фадл ибн Раби представил его новому халифу — Мухаммеду аль-Амину, человеку своевольному и взбалмошному. Аль-Амин хорошо знал стихи Абу Нуваса, в особенности его знаменитые описания пиров в садах Кутраббуля и винных лавках Карха. Повинуясь желаниям «повелителя правоверных», Абу Нувас создает новые «винные» песни, прославляет халифа, собственно даже не его самого, а его роскошные покой, сады, корабли. В своих озорных стихах он изображает халифа веселым собутыльником, проводящим ночи за кубком. И хотя это изображение соответствует действительности, халиф, разгневавшись, приказывает заточить поэта в подземную темницу — якобы за «безбожие», а на деле за непочтительность и дерзость. И опять только заступничество верных друзей спасло поэта от мучительной смерти в подземелье. В 812 г. в халифате наступило смутное время. Против аль-Амина выступил его брат, будущий халиф аль-Мамун. Началась осада Багдада. Дворцы и дома горожан разрушались камнеметными машинами, пылали пожары, жители толпами покидали разоренный город. У нас нет достоверных сведений о последнем годе жизни поэта. Одни его биографы говорят, что его избили до смерти за сатиру против вельможи из рода Нейбахт, другие — что он погиб от яда, подсыпанного в пищу од-ним из многочисленных врагов. А может быть, Абу Нувас умер от тяжелой болезни — ведь в своих стихах он жалуется па недуг, надолго приковавший его к постели. Умер Абу Нувас в 813 г. Творческое наследие Абу Нуваса достаточно велико. Даже если отбросить стихи, в авторстве которых имеется сомнение,— останется несколько тысяч стихотворных строк. Средневековые арабские литераторы, составляя сборники стихотворений, обычно группировали произведения по темам: панегирики, траурные стихи, любовные, «винные», охотничьи, сатирические и так называемые «зухдиййят» — покаянные стихи или, как тогда говорили, «стихи, порицающие жизнь», теперь мы назвали бы их философской лирикой. Примечательно, что в диване Абу Нуваса меньше всего панегириков, а те, что есть, посвящены главным образом друзьям — Фадлу ибн Раби и его брату Аббасу. Не очень много и «траурных» стихов — «риса». Основная часть наследия Абу Нуваса — его любовная лирика, с которой непосредственно смыкаются «винные» стихи. Поэтому Абу Нувас представлялся современникам как «поэт одной темы», а вокруг его имени сложилась легенда о легкомысленном и беззаботном «певце вина», точно так же, как его друг, поэт Абу-ль-Атахия, жизнерадостный красавец, рисовался воображению последующих поколений разочарованным аскетом. Абу Нувас не первый писал много стихов о вине — описания вина и веселых пирушек ость у всех древних поэтов, есть они и у предшественников Абу Нуваса — аль-Ахталя (640—710), Джарира (653—733), Башшара ибн Бурда и других. Это традиционная бедуинская тема. Но Абу Нувас сумел оживить ее, наполнить новым содержанием. Поэт как бы говорит своему читателю или слушателю: посмотри, как прекрасен мир — эта серебрянная чаша, хрустальный кубок, вино, прозрачное и ясное, как «чистый дух». А правоверные ревнители ислама возмущались подобными сравнениями. Абу Нувас призывает Аллаха в свидетели своей любви к вину, сравнивает возлюбленную с ангелом, поклоняется ей как «священному черному камню». А законоведу-богослову поэт вкладывает в уста такие кощунственные речи: Все молитвы за год ты собрать ухитрись воедино, А ночные твори, лишь услышишь призыв муэдзина... Лучше с их дочерьми посражайся, коль с этаким сердцем И с такою враждою относишься ты к иноверцам. «Вииные» стихи Абу Нуваса — вызов лицемерию, единственный в то время способ провозглашения свободы человеческой личности, противопоставление радости бытия религиозному аскетизму. Не случайно тема вина приобретает позже символическое значение в стихах арабских фнлософов-пантеистов, у Хафиза и особенно у Омара Хайяма, в чьих творениях вино — символ освобождения человеческого духа. Обращаясь к одному из своих хулителей, Абу Нувас насмешливо восклицает: Отправляйся в кущи рая и оставь меня в аду!.. Трудно сосчитать, сколько раз Абу Нувас касался своей безбожной насмешкой самых основ ислама. Поэт не страшился даже Страшного суда. Ревнителям веры было выгоднее представить его стихи как следствие «легкомыслия» поэта, который, по их словам, «в трезвом виде не произнес бы подобных богохульственных речей». Легенда о «легкомысленном поэте халифа Харуна ар-Рашида» сложилась вскоре после смерти Абу Нуваса. Для тех, кто знаком с подлинным обликом исторического Абу Нуваса и с ого творчеством, он останется блестящим мастером поэтического слова, человеком насмешливым и мужественным, непримиримым врагом лицемерия и подлости, которого не могла сломить даже угроза смерти. Б. Ш и д ф а р |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |