18:59 Аль-Харири Абу Мухаммед аль-Касим. МАКАМЫ. Самаркандская макама (двадцать восьмая). |
— Я погрузил на верблюдов канд и отправился торговать в Самарканд. А был я в то время строен станом и в движении пребывал неустанном, лук веселья натягивал то и дело — от меня ни одна утеха не улетела! И по молодости беспечной предавался я радостям быстротечным. Много дней я провел в дороге на жаре, па ветру, наконец пришел в Самарканд в пятницу поутру. Путь был трудным, но я не устал и отдыхать не стал, пока пристанища себе не сыскал. Верблюдов я разгрузил, тюки свои подсчитал и сложил и в баню тотчас поспешил: дорожную пыль удалил и все грехи, согласно хадису известному, смыл (1). А потом в мечеть направил стопы, стараясь быть впереди толпы,— я хотел оказаться прямо сзади имама: по хадису так надо, чтобы сравняться с тем, кто в жертву принес верблюдов целое стадо. Одним из первых в мечети я оказался и, чтобы хутбу послушать, в самую середину пробрался. А люди спешили на молитву без проволочки — толпами, парами, поодиночке, и скоро мечеть была полна — от зноя полуденного всех укрывала она. Проповедник вышел, важно ступая, горделивые взоры вокруг бросая. Появилось на лицах у всех выражение восхищения и смирения, а он поднялся на возвышение, постоял немного, глаза опустив, ожидая, пока муэдзин окончит к молитве призыв, и начал: — Аллах велик — имена его восхваляются, милости воспеваются, дары его обильны, заступничество всесильно. Он — владыка, дела решающий, останки истлевшие воскрешающий, бедности исцелитель, нечестивцев губитель. Разум его любую загадку разгадает, доброта его любого упрямца извиняет, милость его и людей и зверей награждает, мощь его любого мятежника разбивает. Я, мусульманин, в единого бога верующий, его восхваляю, душу ему вручаю, мольбу к нему обращаю, он — Аллах — един, миров господин, нет у него ни отца, ни детей — ни из джиннов, ни из людей. Он направил Мухаммада для ислама дорогу разровнять, общину его укреплять, главам его вспомоществовать, верной рукою народ наставлять, узы родственные оберегать. Мухаммад дозволенное от запретного отделил, устав богомолья установил. Аллах вознес его выше всех, и в деяниях ему даровал успех, и родным его выказал благорасположение, и общине внушил уважение на все времена восходов луны, биенья волны, дождей изливания, голубей воркования. Ищите же божьего награждения, добродетельны будьте ради Дня возвращения (2), душу удерживайте уздой — она для вас враг, вредный, злой — и готовьтесь отправиться в мир иной. В одежды воздержания облачитесь, от болезни жадности излечитесь, дела ваши выпрямляйте, на избавленье не уповайте! Размышляйте о грозном изменении, невзгод наступлении, имущества и родных исчезновении! О грядущей гибели вспоминайте, о могиле не забывайте, допроса ангелов ожидайте! (3) Думайте ежечасно об ударах рока, о его обмане жестоком! Он отпечатки времен истребляет, еду он горечью отравляет, грозные армии уничтожает, горделивых властителей убивает; уши он делает глухими, уста — немыми, очи увлажняет, ланиты иссушает, заставляет он голодать, в унынии горевать. Бесполезна борьба: и владыку он губит, и раба, и завистника — добродетели ненавистника, и мужей благородных, людям угодных, и змей, и львов, и мух, и орлов. Он и дарит, и отбирает, надежды вдребезги разбивает, дикого зверя он злее, рвет зубами больнее, радует и огорчает, возвышает и унижает, излечивает и боль навлекает, любящих устрашает. Один Аллах — избавитель, всех боящихся охранитель. Доколе же будете вы в развлечении, в жалком увеселении, утробу мерзостью услаждая, в вечном грехе увязая? Доколе вы будете упускать откровения мудрецов, внимая речениям глупцов? Разве не дряхлость — ваш удел, не могила — венец ваших грешных дел? Или гибель вас не догонит, дорога узкая вниз не уронит? Или обещано вам избавление в День воскресения? Разве ужас его не устрашает, не геенна мятежников ожидает? Им из геенны не убежать — Малик будет ее охранять! Будет еда их ядовита, лица будут грязью омыты, ни дети, ни деньги радости им не дадут, ни родня, ни оружие мучений не отведут! Аллах жалеет отогнавшего злые желания, воспринявшего верные указания, волю божию разумеющего, о домашних делах радеющего, жизнь ему улыбается, здоровье его укрепляется, благоденствие расширяется. Ослушник же не достигает желаемого, не добивается ожидаемого, язык его отсыхает, ум его отмирает, одолевают муки, близится день разлуки. От этих мучений не ищите лечения: могила — одно для вас исцеление! Берегитесь, она — жестокое испытание, бесконечное наказание, никто от нее не защитит, ничто от нее не оградит! Да внушит вам Аллах добро достохвальным внушением, облачит досточтимым облачением и введет вас милостивым введением. Молю я его о благоденствии для всех мусульман — ведь завет благой им Аллахом дан, грядущего он вершитель, от любого зла утешитель! Говорит аль-Харис ибн Хаммам: — Песней жаворонка мне эта речь показалась: ведь в ней ни единое слово с глухого согласного не начиналось. Звучность ее и словесное совершенство мне подарили блаженство. Я стал к проповеднику приглядываться внимательно, присматриваться старательно — и узнал Абу Зейда, что из макамы в макаму кочует и, как птица, в тайных гнездах ночует. Я понял, что следует мне молчать, старого друга не выдавать. Выждал я, пока с молитвы все разойдутся, по земле разбредутся, и, уже не заметный никому, бросился к шейху моему. Он, увидев меня, остановился и с приветствием вежливым ко мне обратился, домой к себе меня пригласил и тайны свои все до одной раскрыл. Когда же ночь расправила крылья и стали глаза открываться не без усилья, велел он подать кисеей затянутые кувшины и начал над чашами гнуть их спины. Я воскликнул: — Как, ты пьешь вино по ночам?! Ведь ты же в мечети имам! (4) Он сказал: — Перестань, днем я праведный проповедник, а по ночам развеселый я собеседник. Я воскликнул: — Клянусь Аллахом, не знаю, что удивительнее и поразительнее — странствия ли твои вдали от родного дома, в стороне незнакомой, или то, что днем проповедником ты выступаешь, а ночью чашу по кругу пускаешь?! Он взглянул на меня и строже и суше, потом ответил: — Послушай! Не горюй о покинутом доме, соседях, родных, А судьбе подражай в бесконечном по миру кружении! Дом — любая земля, где найдется и пища и кров, А в соседи бери всех, кто будет в твоем окружении. С кем ты водишься — тем ты старайся всегда угождать, Чтобы не было делом бесплодным удачи ужение. Ты лови наслажденья: заранее знать не дано, Что тебе суждено — расширение или сужение. Ведь судьба переменчива — нынче ты весел и пьян, А назавтра окончится радостей жизни вкушение. За людьми она гонится ночи и дни напролет, Все отнимет и людям оставит одно сокрушение. Как избегнешь силков, что расставит судьба на пути, Коль великие царства земли не избегли крушения? Говорит рассказчик: — Когда же чаши по кругу ходить перестали и наши души от хмеля взыграли, он заставил меня нечестивую клятву дать, что я не стану его выдавать. Слово свое я сдержал, клятву не нарушал. Днем Абу Зейд мечеть посещал исправно и слыл — не хуже Фудейля — проповедником славным, а ночи его с кутежом веселым я прикрывал своим подолом. Таково было наше поведение, пока для меня не настала пора возвращения. Мы расстались, а он продолжал свой обман и каждую ночь тайком напивался пьян. Примечания. (1) ...грехи, согласно хадису известному, смыл.— Хадис — предание о словах Мухаммада и его сподвижников по тому или иному поводу или об их поступках в той или иной конкретной ситуации. Здесь намек на слова пророка о том, что мытье в пятницу освобождает человека от грехов. (2) День возвращения — день Страшного суда. (3) ...допроса ангелов ожидайте! — По мусульманскому мифу, после смерти два ангела, Мункар и Накир, допрашивают человека о его вере; верующих они оставляют в покое до Дня воскресения, а неверных избивают (Коран, сура 8, ст. 52). (4) Как, ты пьешь вино по ночам?! Ведь ты же в мечети имам! — Ислам запрещает питье вина, что, естественно, в первую очередь касается имама — предстоятеля на молитве. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |