Добо пожаловать, Гость!
"Ճանաչել զ`իմաստութիուն և զ`խրատ, իմանալ զ`բանս հանճարոյ"
Մեսրոպ Մաշտոց, 362 - 440 մ.թ

"Познать мудрость и наставление, понять изречение разума"
Месроп Маштоц, создатель армянского алфавита, 362 - 440 г. от Рождества Христова.
Главная » 2018 » Август » 1 » Генри Габриэльян. ИСТОРИЯ АРМЯНСКОЙ ФИЛОСОФИИ. 1972 г. Часть 4.
11:45
Генри Габриэльян. ИСТОРИЯ АРМЯНСКОЙ ФИЛОСОФИИ. 1972 г. Часть 4.
Но что такое материя? Желая быть верным монизму, Езник отвечает: материя это то, что само по себе не может существовать, чье существование обусловлено чем-то другим, то есть богом. Материя — объект наших ощущений, она постоянно изменяется. Однако причина этих изменений лежит вне материи, сама же материя инертна и безлика, так как то, что уже оформлено, является субъектом и находится вне творения. Езник не замечает, что такая постановка вопроса приводит к новому противоречию. Действительно, если форма — результат творения, а все сотворенное обязательно имеет какую-либо форму, то как случилось, что бог, создавая материю, не предал ей никакой формы? Не следует ли из этого, что бесформенная материя никем не была создана, а является объектом творения для субъекта?
Следующий признак материи, по Езнику, — ее сложность и многообразие. Проста только субстанция. Поскольку материя не субстанция, постольку она и сложна. Сложное — результат соединения простого. «Сложное состоит из простых тел», — говорит Езник. Значит, материя как сложное сущее, является результатом соединения простого, сплетением основных элементов природы. А элементы природы, будучи простыми, не сотворены. Получается, что еще до божьего творения существовали элементы природы, которые и явились материалом творения. С одной стороны, Езник опровергает дуализм, с другой же — восстанавливает его в своих правах. Пытаясь преодолеть это противоречие, он говорит, что вначале бог создал четыре стихии природы, а затем, соединив их, сотворил мир. Но в таком случае неверно, что сложное тело — продукт соединения простого, — утверждение, от которого Езник не отказывается.
Стихии природы, заявляет вслед за Эмпедоклом Езник, это воздух, вода, земля и огонь. Все вещи природы состоят из этих четырех элементов; каждый из них в отдельности не подвергается изменению или разложению и, следовательно, является первоначальным, потому что, говорит Езник, неизменяемость — атрибут субстанции.
Езник не отказывался от желания опровергнуть дуализм и при рассмотрении вопроса о взаимоотношениях добра и зла.
Вопрос добра и зла был связан с зороастризмом, признававшим двух богов — бога добра Ахурамазду и бога зла Аримана. Борьба между ними за господство над миром завершится торжеством Ахурамазды. Опровержение зороастризма преследовало, как это уже отмечалось выше, не только религиозную цель, но и политическую перед опасностью утраты национальной независимости. Езник резко выступил против зороастризма, заняв позицию непримиримого критика.
Добро и зло не могут быть богами потому, доказывал Езник, что они суть качественные определения известных действий, а бог — это субъект. Убийство, например, есть зло, но никак не субъект, «и не прелюбодеяние есть какой-либо субъект... Но как (некто) от литературы называется литератор, от мастерства — мастер», так и «зло свое название берет из случаев». Следовательно, «надо считать зло не субъектом, а результатом действия субъекта». Но то, что является результатом, не может быть первоначалом, то есть ботом, а будь зло богом, его невозможно было бы преодолеть, между тем как людьми предотвращается множество зол посредством противопоставления им добрых поступков, пишет Езник.
Отрицая субстанциональность зла, Езник вовсе не отрицал его существования. Наоборот, он признавал его существование, но не в виде материи, как то утверждали зороастирийцы; зло выряжается в действиях людей. Если бы вся материя была злом, то Солнце, которое состоит из материи, должно быть также злом, но Солнце— светило, дар природы, один из источников жизни на земле. Далее, если признаем, что вся материя пропитана злом, то должны будем и признать, что при акте творения бог отбросил это свойство материи и объектом творения сделал материю, «очищенную от копоти». Однако и это предположение беспочвенно, так как из него следует, что бог есть зло, раз он не пожелал уничтожить зло вообще. Но, может быть, признаем, что наличие зла — просто-напросто свидетельство бессилия бога? Езник и с этим не согласен, потому что в таком случае пришлось бы отрицать субстанциональность бога.
Отвергнув наличие зла как бога, Езник говорит, что в природе нет абсолютно добрых или злых тел, а было и есть стремление или практические действия во имя благородный или преступных целей. К примеру, «железо служит то добру, то злу, ибо когда (из него) кто-либо делает лемех, серп, косу, оно служит добру; когда же из него (выделывают) меч, копье, стрелу и другое оружие, что вредит людям, то совершается злю, и причина зла не железо, а использование его (в злых целях)». Будь зло в естестве первоначальным, борьба с ним была бы безрассудством. «Почему цари устанавливают законы, князья — запреты, судьи — наказания», если это так? «Разве не ясно, что (все) это делается для устранения зла? Более того, если зло от природы, законодатель не должен учреждать законы и князь не должен наказывать злодея. Зачем наказывать его, ведь он не по своей воле злой?», — резонно ставит вопрос Езник.
Что такое зло или, точнее, какое действие именуется злом? Все те действия, которые вредны для людей, говорит Езник. Например, когда вода сносит землю вместо того, чтобы орошать ее — это зло. Возможно ли предупреждение зла? Да. Но всякое зло или творение содержит в себе и добро. Люди должны пытаться отказаться от зла, прибегая только к добру. Например, змея — зло, она опасна для человека, но из мертвой змеи люди готовят лекарства для лечения больных. Значит, змея в то же время — добро, и соответствующее использование этих ее свойств зависит от человека. Ведь человек — разумное животное, наделенное свободой воли, что дает ему возможность, избегнув зла, творить добро, обосновывает свою мысль Езник.
Зло, поясняет далее Езник, следствие зависти, для предотвращения которой необходимы карательные органы, например, государство, закон и законность. Но есть и богом установленные нравственные нормы, следование которым обязательно, и человек в силе это сделать. Обожествление зла Езник справедливо расценивает как неприемлемый фатализм.
Таким образом, если в вопросе о взаимоотношении материи и бога мыслитель не сумел преодолеть дуализм, то в рассуждениях о добре и зле он заметно продвинулся вперед, приблизившись к их историческому пониманию.
Необходимо отметить, что критика Еэником зороастрийского дуализма имела также и важное гносеологическое значение. Дело в том, что этот дуализм был дуализмом категорий спекулятивной мысли и одинаково распространялся как на все сущее, так и на возможные формы воплощения этого сущего. Ахурамазда и Ариман были всеобщими представлениями в форме категорий и, как таковые, они либо еще не отделились от физического, либо не перестали быть физическими представлениями, так как абстрактные начала добра и зла одновременно именовались началами света и тьмы. В той мере, в какой Ахурамазда и Ариман были лишь началами добра и зла, в той же мере они выступали как общие представления (категории); но в какой мере эти категории одновременно именовались светом и тьмой, в такой же мере они были еще и чувственными, оставаясь связанными с чувственным миром, не подвергнутым конкретизации. Своей идеей единобожия Езник пытался разрушить эту примитивность построения мысли, разработав более развитые формы и категории познания.
Познавательная способность связана с чувственными и рациональными возможностями, присущими лишь человеку. Человек, поставивший перед собой цель постичь бога, «должен прояснить свой ум и очистить мысль, обуздать свои порывы». По мнению Езника, человек с
самого начала создан как разумное животное, способное осуществлять свои идеи посредством проявления собственной воли. Другие тела, в том числе и живые творения на Земле, лишены этой способности; они делают только то, что заранее предустановлено. Человека же отличает от всех животных его познавательная активность, пишет Езник.
Человек — духовное существо, а познание — одна из способностей души, утверждал Маштоц. Езник иного мнения о душе. Душа в представлении Езника схожа с ветром, но она не ветер; подобна огню, но природа ее отлична от огня. Душа — это сотворенное из ничего простое, бестелесное сущее, она свойственна только человеку. Он не разделяет точку зрения тех людей, «которые считают, что несотворенная, бессмертная и божественная душа {человека) происходит от природы бога». Душа не бессмертна, со смертью человека умирает и его душа, заявляет Езник.
Человек — это единство души и тела, «в нем естественная жизненность — от тела, а чудесная разумность — от души... Но не так у прочих животных, у которых она имеет естественную и инстинктивную природу». Благодаря своему превосходству, человек, в отличие от других животных, способен осознать собственное существование. Лишенные разума вещи и животные, двигаясь, лишь исполняют божью волю, в то время как человек проявляет и свое собственное «я», более того, он сам прокладывает себе путь. Судьба не играет какой-либо роли для разумного существа. Обладая разумом, человек не склоняет головы перед событиями, покорно дожидаясь исхода, а активно воздействует на них. Он — творец своей истории, заключает Езник.
А как разумное существо познает окружающую среду, осознает собственное положение? По мнению Езника, человек начинает с ощущения: он должен сперва видеть, затем создавать образы и потом уже рассуждать. Так обстоит дело не только в обыденной жизни, но и с религиозными понятиями. «Поскольку мы видим этот мир в разнообразных образах, украшениях и формах, то, значит, бог является творцом не природы, а образов, украшений и форм». Вообще идеи человека не даны ему заранее, априори; они — продукт наблюдений и опыта. Так, например, возникла и идея зла.
Езник хотел доказать, что вполне возможна замена идолопоклонства христианством при условии, если будут применены соответствующие воспитательные средства. Он весьма определенно выступал против идеи врожденности, объявив, что понятие о языческом божестве возникает в человеке под влиянием внешних обстоятельств, как результат искаженного представления о явлениях природы и человеческой среды. Езник пишет: «Но начало язычества пошло со времен Серуха, ибо, когда пришедший в мир какой-либо выдающийся человек умирал, его образ в память о доблести рисовали красками, и глупцы, учась у них, со временем стали поклоняться (таковым). А создание идолов и изваяний (началось) со времен Фарри, отца Авраама, и с тех пор каждый создавал согласно своему искусству: кузнец — кузнечным мастерством, плотник — плотничеством, серебряных дел мастер, медник, каменотес, гончар, каждый по своему искусству. И созданное тогда искусство ваяния с его осмыслением (развиваясь) достигло египтян, вавилонян, фригийцев, финикийцев, а затем эллинов, которые есть греки времен Кекропа; еще позднее (оно) расцвело при Кроносе, Рее, Дии (Зевсе), Аполлоне и многих других, которых они одного за другим называли богами».
Но можно ли сказать, что эти языческие идеи повсюду возникали одинаково, путем воздействия внешних явлений и обожествления людьми того, что ими же было создано? Положительно отвечая на этот вопрос, Езник в то же время замечает, что упомянутые идеи после того, как они оформлялись, в определенном смысле подвергались шлифовке где-то в одном месте, затем передавались соседним народам и так распространялись по всему свету. Иными словами, языческие идеи по своему происхождению историчны, так как историчны обожествленные существа и явления. Руководствуясь этим принципом, Езник отвергает точку зрения современных ему персов о вечности их богов и, следовательно, связанных с ними идей, «ибо и 3рван был человеком, храбрым мужем при титанах; но как принято у греков, ариан и всех языческих народов считать (своих) храбрецов полубогами, так и жалкий составитель персидской религии, видя, что люди его страны признают (Зрвана) богом, приписал ему создание неба, земли и всех других творений».
Для обоснования этого тезиса автор приводит многочисленные примеры народного суеверия, стремясь показать их историчность, то, как искаженно воспроизводится в них действительность.
Как апологет христианства, Езник такую постановку вопроса распространяет лишь на связанные с язычеством идеи. Но стоит ему коснуться христианских идей, как он тут же отказывается от правильного подхода к вопросам и объявляет эти идеи врожденными и вечными. Это приводит к тому, что сделанные им логически обоснованные возражения против языческой религии заменяются безудержным восхвалением христианских догм. Здесь вновь проявляется непоследовательность Езника: как идеалист, он отказывается от выявления объективных причин явлений, а как ученый — утверждает, что, например, «есть и такие страдания, которые происходят не от греха и не для прославления бога, а от неравномерности в смешении (элементов), ибо тело человека является смешением четырех элементов—влажности, сухости, холода и теплоты, и если одного из них не хватает или он в избытке, то в теле возникает страдание». Езник как ученый ставит вопрос о категории объективной причинности и пытается при менять ее з разъяснении конкретных явлений.
Указывая на односторонность как на главный методологический недостаток языческого мировоззрения, Езник пишет: «Видя, что можно все объять мыслью, эту самую мысль (язычники) признали богом». Несомненно, мысль в состоянии объять все, то есть все познать, но отсюда не следует еще, что она есть бог. Преувеличенное представление о роли мысли выступает у них также и в вопросе об ощущении. Езник выступает против этого, поскольку считает, что познание не должно быть односторонним и отвлеченным, а должно опираться на факты, должно изучать реальные, а не воображаемые связи между явлениями. И потому «дело церкви божьей заключается в том, чтобы внешних (то есть язычников) обличить (на основе) подлинной реальности, без св. писания, а мнимых, внутренних и неправых, (то есть христиан-сектантов) — св. писанием». Язычество нельзя опровергнуть тем же способом, что и сектантские учения, являющиеся в общем смысле внутрихристианскими течениями. По его мнению, необходимо посредством фактов и последовательностью логических суждений выявить нереальность положений противника, их вопиющие внутренние противоречия и нищету содержания. Нельзя, например, сказать, что дуализм неверен и не объяснить при этом, почему он неверен, так как целью Езника является опровержение дуализма и его замена другой идеей, а именно — идеей единобожия. Впрочем, Езник так и поступает, используя в качестве основного метода доказательства дедукцию. Сначала признается какой-либо тезис в качестве абсолютной истины, а затем ему противопоставляется другой тезис с целью показать их несовместимость и таким способом доказывается правильность заранее выдвинутого тезиса. Например, как доказать, что первоначальное единично? Для этого Езник объявляет, что причина всего — одна, она самосуща, а остальное — не самосуще, поэтому первоначальное единично. Это — силлогизм. Если А = В, а В = С, то, следовательно, А = С, и наоборот. Если А и В, В и С не имеют между собой связи, то в этом случае А не = С. Опираясь на этот закон, Езник вскрывает внутренние противоречия дуализма, доказывая, что монизм—единственно истинная точка зрения. Более того, среди многочисленных противоречий он уделяет особое внимание логическим и фактическим противоречиям. «Если атом был простым и однородным телом, а мир утвержден из сложных и разнообразных тел и смешений, то нельзя сказать, что (мир) был создан из атомов». В самом деле, если мир состоит из многокачественных материй, а первоначальное сущее мы считаем простым телом, то в таком случае оказать, что мир возник из атома, будет нелогично, так как мы приняли атом за простое тело.
Элементарная логика требует, чтобы при изучении явлений наряду с различиями были обнаружены и связи между ними. Езник и за и против этого: когда речь идет об отношениях между язычеством и христианством, он — стороник их абсолютного противопоставления, но он же видит и связь между «внешними» (греческими материалистами) и «внутренними» (сектантством) врагами христианства. Например, учение Маркиона он рассматривает как учение, тесно связанное с идеями языческих мудрецов и, следовательно, опровержение учений греческих материалистов означает для него также и опровержение идей сектантства, как, впрочем, и наоборот.
Езник преследует одну цель — доказать истинность своих взглядов. Для достижения этой цели он стремится использовать простую, категорически утвердительную форму силлогизма, беря в качестве основной предпосылки суждение, провозглашающее какую-либо догму. Например, он пишет: «Причина всего одна и она самосуща и вечна, ясно, что остальное не самосуще и не вечно».
Езника не удовлетворяют такие силлогизмы, почему использует также условный, условно-разделительный и другие формы силлогизмов, в которых выступает его аристотелевская диалектика, то есть принцип вероятности как вспомогательное средство познания. При этом он отводит особое место и способу отрицания. Так, для определения какой-либо вещи он стремится отрицать приписываемый этой вещи, но неверный, по его мнению, признак. Например, чтобы доказать, что злого бога нет, он исследует приписываемые злу признаки, чтобы показать, что зло не есть субъект, а только вид действия, а затем делает вывод, что зло — не бог, так как бог — субъект, а не действие. Таким образам, отрицание приводит его к положительному выводу. Он прямо пишет об этом: «Сказать (что нечто) бесформенное, значит выявить его форму». Иными словами, отрицать — значит определить, потому что, отрицая что-либо, мы доказываем что-то другое. Несомненно, Езник не такой мастер диалектики, какими были Гераклит или Аристотель, но влияние передовой античной мысли положительно сказалось на решении им этого вопроса.
Будучи вообще мыслителем-метафизиком, Езник иногда склонялся к конкретизации истины, говоря, что одно и то же действие или явление в одном случае может быть положительным, а в другом — отрицательным. Например, блуд «происходит вследствие близости мужчины и женщины друг с другом. Если некто, состоящий в законном браке, будет близок с женой своей ради деторождения и из любви к потомству, то такая близость - добро. А если кто-либо, оставив жену свою, оскорбит супружество другого, то он совершает злодеяние. И хотя близость (между ними) та же, результаты различны, ибо один станет настоящим отцом детей, а другой — воровским... То же самое можно сказать и об убийстве. Когда кто-либо убивает застигнутого при прелюбодеянии, карая его за дерзость, то он не делает зла. А если некто убьет невинного, кто не сделал ничего достойного осуждения... то он совершит злодеяние». Иными словами, по Езнику, оценка явления не абсолютна, а зависит от сложившаяся конкретных обстоятельств, характера отношений между людьми и др.; короче говоря, истина конкретна, что, по Езнику, не распространяется на религиозные догмы.
Вывод ясен: философия раннего периода христианства, будучи в основном религиозно-идеалистической, тем не менее, содержала в себе немало положительных идей, которые были подхвачены и развиты в последующем в трудах нового поколения мыслителей.
Категория: Здоровая История - АРМЕНИЯ | Просмотров: 1553 | Добавил: davidsarfx | Теги: армянская история, габриелян, Армянский, генри габриэльян, габриэльян, кохбаци, Армения, маштоц, Генри, езник | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
avatar