18:11 Генри Габриэльян. ИСТОРИЯ АРМЯНСКОЙ ФИЛОСОФИИ. 1972 г. Часть 2. |
Таким образом, армянские материалисты дохристианского периода, непримиримо борясь с религиозно-идеалистическим пониманием субстанции, пытались выявить объективные закономерности изменения материи, возникновения живой материи, а также образования организмов и протекающих в них процессов. Это обстоятельство позволило им заявить, что то, что есть и происходит в природе, «само от себя существует», и ошибочно думать, что «весь порядок» на небе и на земле— есть «творение бога». Маштоц сообщает, что согласно материалистам, из ничего ничто не создается, но есть «элементы», из которых возникли как предметы природы, так и небесные тела. По свидетельству Агатангелоса, Григорий Просветитель жаловался на отсутствие богословского понимания «логоса», с неудовольствием вопрошая: неужели логос «есть лишь слово, столкновение языка с воздухом (слово), которое прежде чем быть произнесенным, неизвестно говорящему?». Сказать, что логос «есть лишь слово, столкновение языка с воздухом», значит отрицать его божественный, сверхъестественный характер, признать, что для возникновения логоса, помимо материальных тел и их воздействия — взаимосвязи языка и воздуха, ничего иного не нужно. Но тогда следует отбросить точку зрения священного писания относительно того, что «вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога», и признать, что логос не первоначален, а есть продукт развития, результат соприкосновения языка с воздухом, который, «прежде чем быть произнесенным, неизвестен говорящему». Среди армянских мыслителей дохристианского периода были также последователи стоицизма, обожествлявшие логос и разум. Езник пишет о них, что эти стоики «сочли разум за бога, якобы (разум) есть душа всех элементов неба и земли. Все сущее приняли за его тело, а светила — за (его) глаза. И все тела (признавали) тленными, души же — переходящими от одних тел к другим». Здесь, конечно, обнаруживается уступка идеализму, так как абстрактный стоический материализм открывал дорогу признанию существования бога. Принимая существование единой материи, из которой возникают разнообразные мельчайшие тела, стоики не отвергали и существование бога. В связи с этим Диоген Лаэрций говорит: «По их, то есть стоиков, мнению любая вещь имеет два начала — активное и пассивное. Пассивное начало — это некачественная сущность, материя, а активное начало — находящийся в ней логос, бог» . Подобный дуализм, по-видимому, был довольно широко распространен в Армении, так как его опровержению Езник уделяет особое внимание. Какова сущность этого дуализма? Езник пишет: дуалисты «за причину принимали двоякое, думая, что этим приблизились к истинному знанию». Следовательно, дуалисты были теми мыслителями, которые искали истину в признании одновременно двух субстанциональных начал. Это было направлено против вульгарного материализма с целью показать роль субъекта в познании. По существу, дуализм делает уступку идеализму, однако из слов Езника явствует, что учение стоиков имело, в основном, материалистическую тенденцию. По мнению греческих мыслителей, материя существовала до творения, и бог творил из этой несотворенной материи. Но если кроме бога есть и материя, благодаря которой оказывается возможным акт креации, то, следовательно, бога нельзя считать единственным, всемогущим и он — не первопричина всего сущего, ибо есть и материя, не им созданная и существующая независимо от его воли. Несомненно, такой взгляд не был последовательно материалистическим, но назвать его последовательно идеалистическим также нельзя. В более отчетливой форме идеализм обнаруживал себя при объяснении общественных вопросов. И в прошлом люди боролись с таким социальным злом, как имущественное неравенство, крайняя степень сословной дискриминации, фарисейство, вымогательство и т. п. Не будучи в состоянии вскрыть истинные причины этих явлений, мыслители древности основу уродливых сторон общественной жизни видели в нравственном вырождении людей и главным средствам устранения этих зол считали восстановление нравственных норм. К числу таких мыслителей принадлежал Артавазд II. По словам Плутарха, Артавазд II был одним из крупных и талантливых армянских ученых I в. до н. э., создавший большое количество драматургических и исторических произведений и ораторских речей, получивших распространение не только в Армении, но и за ее пределами. Можно, по-видимому, утверждать, что исторические сочинения Артавазда служили материалом для некоторых работ Плутарха. К сожалению, ни одно из сочинений Артавазда -не сохранилась, но его воззрения в некоторой степени могут быть обрисованы благодаря следующему факту. В 1911 г. в Армавире был обнаружен ряд надписей, представляющих, по словам специалистов, выдержки из произведений Артавазда. При всей своей фрагментарности надписи эти отражают острый интерес армянского автора к социальным вопросам. Он видел, что несправедливость в обществе становится обычным явлением и искал средства для предотвращения этой опасности. Артавазд считал, что следует положить конец несправедливому захвату чужого имущества и был убежден, что этого можно достичь посредством нравоучений и воспитания. Он осуждает неравномерное распределение богатства, а также произвольное определение границ земельных владений. Артавазд — апологет законности, попираемой, очевидно, сильными и нуждающейся в упрочении. Крупные государственные деятели вели борьбу с центробежными устремлениями отдельных феодалов во имя единого и прочного государства. Требование Артавазда соблюдать общественную законность исходило из сознания необходимости усиления армянской государственности. В первой из вышеупомянутых надписей осуждается некий Перс, мошенничеством завладевший имуществом своего брата Гесиода. Во второй надписи «воинственная богиня» объявляет, что она «больше не намерена гордиться и говорить далекие от истины слава» и «кладет конец фальшивой (то есть такой, которую можно предотвратить) нищете людей», являющейся следствием «злоупотреблений и зависти». Как же собирается это сделать воинственно настроенная богиня? Она полагает, что поставленной цели следует достичь с помощью нравоучения, которое и поможет уничтожить «злоупотребления и зависть» и тем предотвратить множество социальных бед, связанных с несправедливым распределением собственности. Иными словами, Артавазд предлагает добиться торжества справедливости не посредством активной борьбы, а одной проповедью нравственного прозрения. Его героиня говорит: «Лишь те, кто «прислушаются к (словам) богини, избегнугт страданий и несчастий, ниспосланных богом». Таким образом, нравоучение в итоге приводит Артавазда к религиозному морализированию, хотя и в личной жизни мыслитель был очень храбр — отказывался называть Клеопатру «царицей цариц», постыдной свободе предпочел смерть и, (возможно, что в этом кроется одна из причин героизации его народом; он обожествлялся язычниками как спаситель даже в V в. Конечно, Артавазд был идеалистом, поставившим перед собой задачу укротить существующую общественную систему как делом, так и словом. Но то, что он расценил «несправедливость» как «всеобщее зло» и объявил ей войну, пытался социальные вопросы времени сделать объектом изучения и тем самым стал одним из предшественников армянской социологической мысли— все это как положительное явление не может быть обойдено молчанием. После Артавазда, в I в. н.э. в сфере идеологии происходит крупное событие — постепенно начинает формироваться, а затем и усиливаться христианство. Это несомненно укрепляет позиции идеализма, который в свою очередь начинает активно служить христианству, обосновывая философски его догмы. Наиболее крупным армянским мыслителем периода формирования христианства был Паруйр Айказ, известный в европейской литературе под именем Проэресия. Паруйр родился в 277 г., начальное образование получил в Антиохии, а завершил его в Афинах, будучи учеником знаменитого Юлиана Оратора. После смерти учителя (340 г.) Паруйр возглавлял оставшуюся вакантной кафедру. Умер он в 367 г. В те времена из Армении в Афины ехало на учебу много молодежи. По словам биографов Паруйра, он очень много сделал для жаждущей знаний армянской молодежи, сплачивал ее вокруг себя. Паруйр был одним из ученых-ораторов Римской империи, стяжавших большую славу, в Риме ему был воздвигнут памятник. Чему он учил? Ответить на этот вопрос можно, лишь ознакомившись с дошедшими до нас трудами его учителя Юлиана Оратора и учеников самого Паруйра, тем более, что произведения Паруйра не сохранились. Один из учеников Паруйра—император Юлиан Отступник в своем письме к нему называет его «софистом» и приглашает к себе, предлагая написать историю своей коронованной особы. Это предложение Паруйром было отклонено, ибо Юлиан оставался язычником, а Паруйр был христианином. Правда, христианство в этот период еще не имело характера оформившейся религиозно-философской системы. Являясь христианином по религиозным убеждениям, Паруйр выступал как софист, проповедовал принципы греко-римской философской науки, приспосабливал их к христианским воззрениям. В IV в. наибольшим влиянием в христианском мире пользовалось философское течение, представленное Климентом и Оригеном. Григорий Нисский, один из учеников Паруйра, считается прозелитом этого течения. Климент выступил с тезисом соединения науки и веры. Нет науки без веры, как и наоборот, провозгласил он. Неверно, что языческая философия и христианство противостоят друг другу, они суть различные ветви одного и того же ствола. Настоящая философия должна совпадать с верой и истинное содержание священных книг можно раскрыть лишь с помощью философии. Философия учит, что бог выше логоса. Логос—божественная идея, мысль, посредством которой бог создал мир и управляет им. Продолжая ту же линию, Ориген пришел к выводу, что языческая философия явилась подготовкой к возникновению христианства, поэтому она должна изучаться христианами. В Александрийской школе было введено преподавание «диалектики», науки, которая, по мнению сторонников Оригена, должна была дать толчок рассудочным способностям людей, помогая им овладевать за-конами мышления. Паруйр был последователем этого направления и блистал превосходным знанием этих законов, искусством умелого использования их с помощью философии для обоснования выдвигаемых им религиозных тезисов. Ученик Паруйра, Григорий Нисский специально занимался вопросом о роли слова. Слово божественно, оно, как бог, бестелесно и вечно. Сущность слова — жизнь, так как непозволительно думать, что слово, подобно лишенному души камню. Слово обладает творческой мощью, «слово создало мир». Своего учителя Нисский считает мастером слова, ибо «никто из смертных не мог соперничать (с ним) в красноречии», «своими речами (он) неизменно потрясал мир». Таким образом, армянский мыслитель Паруйр, пришедший от язычества к христианству, был не только великолепным знатоком науки языческого периода, но и оставался преданным многим ее принципам. Он считал христианство единственно истинной религией и в то же время был убежден, что без античной науки и философии невозможно идти вперед по стезе обоснования веры. Пределы интересов Паруйра в светских науках можно уяснить с помощью его другого ученика — Василия Кесарийского. В годы ученичества Кесарийский изучал риторику, грамматику, историю, философию, астрономию, геометрию, арифметику .и медицину. Некоторые его работы еще в V в. переводились на армянский. Из них явствует, что в общих вопросах философии Кесарийский — идеалист и активно борется с материализмом, а в конкретных науках — географии, ботанике, зоологии и других — он чаще всего эмпирик-описатель, что в некотором отношении подводило его к материализму. Насколько этот материализм выразился и во взглядах Паруйра, сказать что-либо определенное не представляется возможным. Но то обстоятельство, что Паруйр в отличие от своих учеников не был причислен церковью к лику святых (хотя и намного превосходил их), свидетельствует о том, что он стоял гораздо ближе к светским наукам и античной философии, чем его ученики. После провозглашения христианства государственной религией Армении (нач. IV в.) положение изменилось — религиозно-идеалистическая философия стала господствующей в стране. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |