18:07 Генри Габриэльян. ИСТОРИЯ АРМЯНСКОЙ ФИЛОСОФИИ. 1972 г. Часть 1. |
ГЛАВА I НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФСКИХ ИДЕЙ Письменные сведения об армянах— одном из древнейших народов мира, восходят к VII в. до н. э. Армения входила тогда в Мидийское государство и находилась на ступени развития «азиатского способа производства». Этническое единство армян только начало формироваться. К III в. до н. э. этот процесс в основном заканчивается. Спустя столетие возникает первое армянское независимое централизованное государство во главе с Арташесом I (189—460 гг.). То был первый шаг на пути политического объединения страны и народа. Тигран II, продолжая дедом начатое дело, сумел не только объединить все армянские земли, но и создал условия для значительного подъема экономического и культурного уровня страны. Родоначальник армянской историографии М. Хоренаци считает Тиграна одним из государственных деятелей, сумевших «медом и хлебом наполнить» страну. Государственно объединенная и ставшая на путь интенсивного экономического развития, Армения превращается в один из центров культуры своего времени. По свидетельству Плутарха, при Тигране II в Армению приглашался известный в то время философ и историк Метродор Скепсийский, написавший историю Тиграна Великого и философский трактат о разуме у животных. В дальнейшем этот труд, согласно Филону Александрийскому, был переведен на армянский язык. Плутарх сообщает также о том, что в Армении обрел условия для творчества преследуемый Римом Амфикрат Афинский. В Армении он написал книгу «О великих людях», в которой, как предполагают, содержалась также история деяний Тиграна II. Из тех же античных источников известно, что в Армению был приглашен знаменитый оратор и писатель Ямблих, который занялся здесь воспитанием армянского «дворянского поколения». Акад. Я. Манандян доказывает, что в упомянутый исторический период Армения была страной, которая не только боролась против римского колониализма, но сумела стать одним из центров сохранения и развития эллинской культуры. Имеющиеся у нас сведения об армянской культуре языческого периода хотя и весьма скудны, тем не менее достаточны, чтобы считать, что еще задолго до принятия христианства армяне стояли на такой ступени духовного развития, которая позволила им создать собственную философскую культуру, усвоив положительное из эллинской культуры. Ксенофонт в своем «Анабасисе» повествует о том, что, проходя через Армению, он видел у населения большое количество высококачественного пива, старые ароматные вина, полученные из различных растений благовонные масла, мази, скипидар и др. В свою очередь Егише рассказывает о том, что в V в. армянки пользовались душистым мылом, разнообразными эссенциями и духами. Конечно, производство и потребление всего этого практиковалось исстари. Современные исследования подтверждают это. В истории армянской медицины приводятся факты, говорящие о том., что армянам-язычникам были известны аммониак, киноварь и множество других лекарств; технике получения и использования многих из них греки научились у армян. Вообще еще задолго до греческого культурного влияния рациональная медицина в Армении находилась на достаточно высоком уровне. Искусные и сведущие врачи готовили лекарства и пластыри из имеющихся в стране лекарственных веществ, а в городе Артамерте существовал даже особый лекарственный ботанический сад, откуда поставлялся материал фармацевтам. Приведенные факты дают основание сказать, что в дохристианской Армении достаточно хорошо были развиты и химические науки. Приготовление лекарств, как, впрочем, и духов, возможно лишь при наличии определенных химических знаний. Не случайно, что названия некоторых химических веществ например, «armenium ammoniak» и др. имеют армянское происхождение и, следовательно, в свое время их вывозили из Армении. Наименование медного карбоната «armenium» М. Бертол объясняет тем, что «он получен в Армении». По-видимому, здесь сыграло роль то, что еще в глубокой древности Армения имела развитую металлургию. Ведь главным поставщиком меди для Ассирии, а затем и Греции была Армения. Из естественных наук в древней Армении получили развитие астрономия и математика. Армяне имели свое летосчисление: год насчитывал 365 дней и равномерно делился на 12 месяцев. Очень много унаследовав от соседних народов, они создали свою систему нумерации. В области литературы и искусства древняя Армения была одной из передовых стран того времени. Плутарх сообщает, что в 69 г. до н. э. в Тигранакерте — столице тогдашней Армении строился особый театр эллинского типа. Можно, очевидно, утверждать, что театр этот не был единственным, так как, по словам того же автора, в 53 г. до н. э., когда Марк Красс вторгся в Армению, в ее более древней столице — Арташате ставились на сцене «Вакханки» Еврипида. Театральное искусство в Армении было столь широко развито, что во всех крупных городах страны театру предоставлялись отдельные здания. Г. Гоян в своем исследовании, посвященном истории армянского театра, доказывает, что театральное искусство в Армении существовало задолго до начала нашей эры и что оригинальный театр «развился в результате общения с театром соседних народов, но не уступил им места, не потерял связи с породившим его искусством гусанов». Театр не был лишь средством удовлетворения эстетических потребностей господствующей верхушки; он являлся также и средством воздействия на массы. Воспитательная сила театра была настолько велика, что даже представители начального периода христианства ополчились против него, считая его причиной вырождения народа. Эти факты позволяют нам сказать, что, по- видимому, театральные постановки осуществлялись в языческой Армении не только на иностранных языках, но также и на армянском, поскольку армянский язык в этот период был общегосударственным и на нем уже писались книги. Таким образом, в дохристианскую эпоху армяне имели довольно развитую науку, литературу и искусство; они явились духовной основой для зарождения и формирования философской науки. В эту эпоху армянская философия была теоретическим обобщением и осмыслением как научных, так и социальных вопросов, занимавших умы современников. Первым, основным вопросам, интересовавшим людей того времени, был вопрос о том, как возник мир, в котором они живут и творят, каковы причины его изменений и как овладеть знаниями, использовать их для нужд человека. Из дошедших до нас легенд языческого мира узнаем, что происходящие в жизни важные события люди связывали с божеством или иной сверхъестественной силой. Они думали, что в лице Арамазда страна имеет своего создателя и хранителя, а Анаит для них была богиней, «благодаря которой есть и живет земля армянская». В мифе об Ара Прекрасном образно рассказывается о том, как природа возрождается после своей смерти: Ара, убитый в сражении с Шамирам, воскресает, жизнь торжествует над смертью. В легенде о Ваагне добро побеждает зло: Ваагн убивает дракона, который завладел источником воды, лишив людей живительной влаги. Таким образом, с помощью мифологии человек стремился объяснить некоторые явления природы и хотел верить, что овладение ее силами не безнадежно для него. Хотя противники Ваагна обладают титанической силой, но, тем не менее, они терпят поражение. Вера в победу над злом нашла свое выражение и в многочисленных колдовских заклинаниях, а также «молитвах». Согласно этим заклинаниям, слово обладает такой большой магической силой, что может заставить духов делать то, что хочется людям. К примеру, если сказать: «Пусть злая колючка поразит злой глаз», то человек избежит беды. Заклинания, как наивные выражения веры, одновременно подчеркивали и силу слова. Вместо того, чтобы обращаться за помощью к сверхъестественным силам, люди хотели посредством слова опознать и предотвратить зло в природе и человеческой среде. Древние греки, отбросив волшебство, придали слову-логосу философский смысл. Логос они понимали как симметрию, космическую гармонию, закономерность и т. п. У армии, находившихся на сравнительно низкой ступени развития, слово служило заклинанием в борьбе со злыми духами. Дальнейшее развитие мысли привело к формированию двух направлений в философии — идеализма и материализма, линий Платона и Демокрита. Из источников узнаем, что идеализм Платона имел своих последователей и в Армении. Метродор, Амфикрат и Ямблих, развернувшие в Армении энергичную деятельность, были идеалистами. Ямблих возглавлял сирийскую школу неоплатоников, своеобразно соединяющей учения Платона и Аристотеля с восточным мистицизмом. У армян это направление особого успеха не имело, чего нельзя сказать о научной деятельности Метродора. Идеализм не помешал Метродору в некоторых вопросах стать на научные позиции. С этой точки зрения ценна написанная им в Армении работа «Наличие разума у бессловесных животных», в которой он выступил против религиозно-идеалистического положения о божественности разума. Разум не является монополией человека, в той или иной форме и степени он обнаруживается и у животных. Эта мысль главенствует в названном сочинении, переведенном на армянский язык в I в. н. э., в пору постепенного формирования и распространения христианства в Армении. Факт перевода работы Метродора, с одной стороны, был показателем авторитета его среди армян, а с другой—характеризовал направление интересов носителей теоретической мысли в Армении. Из дошедших до нас сведений явствует, что материализм в дохристианской Армении был достаточно сильным. Это объясняется, во-первых, уровнем развития наук, особенно естественных, о чем говорилось выше; во- вторых, широким распространением эллинской культуры в стране. Борясь против политического владычества Рима, армяне в то же время с большой энергией и размахом усваивали и развивали эллинскую культуру, гибнущую под ударами римского колониализма. Третьей предпосылкой усиления материализма надо считать то обстоятельство, что еще при господстве мидийцев в Армении распространилась «наука магов»—одна из элементарных форм материализма. «На ближнем Востоке, в древней Мидии (на территории современного Азербайджана и Армении), возникла «наука магов», о которой до нас дошло свидетельство Диогена Лаэрция... Наука магов была примитивным атомизмом. Согласно учению магов, материя состоит из мельчайших частиц, недоступных для зрения, и все в мире, в том числе и боги, образуется из этих мельчайших частиц материи; их соединением, разъединением и движением объясняются все происходящие в мире явления. Этот самобытно возникший в древней Мидии атомизм стал известен грекам уже во второй половине пятого века до нашей эры» . Армянские источники сообщают, что армяне-язычники издавна поклонялись «Тиру, богу науки жрецов» и имели посвященный ему «храм мудрости». Иными словами, эти источники подтверждают слова Лаэрция, а именно, что в Армении еще не только до христианства, но и задолго до общения армян с греками существовало философское направление атомизма со своей особой организацией. Армянские авторы христианского периода этот атомизм называют эпикуреизмом. Езник Кохбаци называет эпикурейцами тех, кто считает, что первоначально имелась «мельчайшая пыль», из которой в последующем образовались все тела неба и земли. Каков был характер этого атомизма в Армении? А. О. Маковельский утверждает, что мидийский атомизм был пропитан духом идеализма, фантастическими представлениями. Но если упомянутый Езником армянский эпикуреизм примем за пришедшее из мидийского периода истории течение, то тогда утверждение А. Маковельского об атомизме в Армении придется отбросить как не подтверждающееся, так как Езник считает армянских атомистов материалистами. Конечно, атомизм мидийского периода и критикуемый Езником атомизм — не одно и то же, но и отрывать их друг от друга и, тем более, противопоставлять один другому, также будет неверно. Дело в том, что, как об этом свидетельствует Агатангелос, далее в IV в. н. э. «наука жрецов» в Армении была широко распространена. В период эллинизма эта «наука» не была уничтожена, а, соединившись с греческой культурой, предстала в виде армянского эллинизма. Кто были эти материалисты и какие труды ими писались? Представители христианства «позаботились» о том, чтобы не только произведения мыслителей-материалистов, но даже их имена канули в Лету. Для защиты принципов своего религиозного мировоззрения они были вынуждены вести серьезную борьбу с материалистами, невольно признав этим наличие в стране противостоящей идеализму силы, разгром которой в целях упрочения позиции христианства стал жизненно необходим. Основным вопросом для формирующегося христианства был вопрос о субстанции, по-видимому, достаточно обстоятельно разработанный материалистами, тем самым создавшими мощный идеологический заслон на пути распространения религиозного миропонимания. Это обстоятельство обязывало апологетов христианства уделять внимание решению основного вопроса философии, противопоставив материалистическому решению этого вопроса свое, идеалистическое. Из полемики, развернувшейся между материалистами и идеалистами, мы узнаем, что в Армении были последователи Эмпедокла, которые первоначалом считали элементы природы, а не бога или какую-то иную сверхъестественную силу. Их имеет в виду М. Маштоц, когда пишет, что были мыслители, «которые заблудились, отойдя от истины, и этим навлекли на себя гнев божий». Противники существования армянской самобытной философской культуры в период, предшествовавший принятию христианства, расценивали мнение Маштоца не как критику материализма, а всего лишь как критику языческой религии, точнее — обожествления элементов, сил природы. Следует сказать, однако, что ни в языческой, ни в какой- либо другой религии все элементы в своей совокупности не были предметами культа. Язычники обожествляли отдельные элементы, взятые независимо друг от друга. На этой основе и возникли огнепоклонство, обожествление воды и т. п., но не почитание элементов в целом. Это — во-первых. Во-вторых, основную вину почитателей элементов Маштоц видел в том, что те считали субстанцией не бога, а элементы, стихии, что «все эти элементы, одушевленные и неодушевленные, а также и огонь они объявили богом». По Маштоцу, бог — это субстанция, а всякое обожествление элементов было равнозначно признанию их в качестве субстанции, с чем, конечно, Маштоц примириться не мог. Помимо этого надо иметь в виду, что христианские авторы умышленно упрощали до крайности точку зрения своих противников, вульгаризировали их, избегая научной постановки вопросов. Это и не удивительно. Ведя яростную борьбу против всей языческой культуры, особенно против материализма и естественных наук, христианство не могло вступать в научный опор с противниками, не пыталось признать большую или меньшую обоснованность их положений, либо аргументировать их неприятие. Было гораздо легче, давая всему религиозную окраску, апеллировать к чувствам людей, в лучшем случае—к обыденному их сознанию и отрицать неприемлемые учения, чем возводить их на уровень принципиальной критики и таким образом бороться с ними. Такой путь борьбы избрал не только Маштоц, но и Езних Кохбаци. Элемент — это материя; кто превращает ее в предмет культа, тот отвергает существование небесного творца. «Если, как свидетельствуют они, причина всего одна, и она самосуща и вечна, то ясно, что остальное не самосуще и не вечно... И как же (получается), что не самосущее и не вечное почитается наряду с самосущим и вечным?»,—вопрошает Езник. Почитатели элементов признавали само от себя существующим, то есть «причиной всего» не бога, а элементы (стихии) —материю, которая находится в постоянном движении и видоизменении; один элемент соединяется с другим, образуя многокрасочность вещей природы. Егише видит в отмеченном признаке основу для признания материи в качестве субстанции и стремится его опровергнуть. Природа, материя первоначальна, она никем не создана. Конкретные формы ее существования — не результат какого-либо творения. Материя изменяется на основе собственных законов, ее разнообразные формы одновременно едины, то есть являются конкретными формами проявления одной и той же материи. Езнику же кажется в высшей степени опасной материалистическая идея о единстве многообразных вещей, которая, кроме материального, ничего иного не желает знать. Приписывая материализму односторонность идеализма, Езник пишет: .«Поклонники плотского, стоики, наблюдая видимый мир, полагали, что все телесно, и видимый мир сочли богом». В действительности это было не так. Не только материалисты нового времени, но и материалисты древние из признания субстанциональности материи или единства мира не заключали, что вне материальных предметов ничего нет. Они пытались найти объективную закономерность изменений мира, единство же мира рассматривали как еще один факт, свидетельствующий в пользу субстанциональности материи. И действительно, если многообразие вещей — результат самодвижения материи, то это значит, что материя есть субстанция и причину ее видоизменений надо искать в ней самой, а не в каком-либо сверхъестественном существе. Езник вынужден признать, что эпикурейцы говорят об этом весьма определенно: «Вначале существовали неделимые и целостные тела, из которых образовалось все... Нет ни бога, ни провидения, которое управляло бы всем». Таким образом, еще в дохристианскую эпоху мы имели мыслителей, которые, отвергнув существование бога, провозгласили материю субстанцией или, говоря их словами, существующей само от себя. «Эпикурейцы считали мир сам от себя существующим»,—свидетельствует Езник. Но это — одна сторона решения вопроса. Надлежит еще выяснить, всегда ли находился в неизменном состоянии либо подвергался изменениям этот сам от себя существующий мир (или материя)? Отвечая на этот вопрос, древние армянские материалисты, опираясь на учения греческих единомышленников, заявляли: вначале материя существовала в виде бесформенного и бессистемного скопления атомов, затем эти атомы соединились и образовали наш ныне существующий мир с его многочисленными и разнообразными телами. По мнению эпикурейцев, подобные атомам частицы материи «вначале будто бы перемещались, словно мельчайшая пыль, точно так, как в луче света, проникшем через дымовое отверстие, видны какие-то частицы мельчайшей пыли. Вначале тела были именно такими—неделимыми и целостными, из сгущения которых затем образовался этот мир». Если субстанция материальна, а материя сама от себя существует и самодвижуща, то в таком случае что же такое бог, какое определение дать душе, какую роль предоставить им? Последовательный материалист, отвергнув существование бога, считал душу свойством развитой материи. Езник Кохбаци говорит, что греческие мудрецы «нечто само от себя существующее берут за причину всего как первое (сущее), которое, не происходит ни от кого, а само от себя существует; а как второе — разум принимают в качестве бога и творца; третьим же считается у них дыхание, которое называют духом всего». Нет сомнения, что это была точка зрения не только греческих материалистов, но и их армянских последователей. Если бы в Армении не было этих последних, то едва ли Езник счел нужным вести с ними яростную борьбу. С точки зрения интересов армянской церкви, в материализме таилась серьезная опасность, и так как на армянском языке произведения греческих материалистов отсутствовали, то Езник в своей книге, наряду с критикой греков, знакомил армянского читателя и с неприемлемыми для христианства идеями, получившими распространение в Армении. Подобный способ защиты церковных позиций был, следовательно, продиктован тем обстоятельством, что противниками Езника были не одни лишь греки, но также и армяне, армянские мыслители - материалисты. Отвергнув существование бога, материалисты отвергают также и религиозно-идеалистический взгляд на возникновение живого в природе. Согласно материалистам, как пишет Езник, «естественная жизнь состоит из четырех смешанных и соединенных материй (элементов), при распаде которых и разлагается жизнь на эти же четыре элемента». Значит, причину качественного изменения материи надо искать в самой материи. Органическое свойство дается ей не свыше, а является результатом слияния четырех элементов. Поэтому ошибочно думать, что мир живого есть следствие божественного творения, ибо «нет ни бога, ни провидения, которое управляло бы всем». |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |