Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— К собраниям ученых тянуться я стал, как только мальчишкою быть перестал, как только с меня амулеты сняли (1) и, как мудрому шейху, чалму повязали. Я жаждал, дабы не пропасть, к кладезю мудрости припасть. Я жадно впитывал влагу познанья, чтоб у людей добиться признанья. Распахнулись в мир ненасытные вежды — хотел я носить мудрецов одежды. В изученье наук я старался быть точным — не обходил даже малый источник.
Однажды в Хульване я очутился. И тут у друзей я добру поучился: узнавал, что украшает и что порочит, что губит, что добрую славу пророчит. Вдруг Абу Зейда я встретил в Хульване — того, с кем знакомство свел в городе Сане. И здесь добывал он себе хлеб насущный острым умом, ему присущим: он то возводил свой род к Сасанндам, то утверждал, что сродни Гассанидам, то выступал как нищий поэт, удивляя искусством мир, то смотрел гордецом, как величественный эмир. Побывал Абу Зейд в положениях всевозможных, в обстоятельствах сложных. Людей о ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Собрало нас с друзьями веселье, словно жемчужины в ожерелье. И беседы нашей огниво сыпало искры без перерыва. Не разжигая пламени спора, сучили мы нити разговора, вспоминали стихи и рассказы, веселые шутки и проказы. И вдруг перед нами— чужой, оборванный и хромой. Говорит:
— О несравненно драгоценные, неизменно блаженные! Пусть усладою будет ваше житье и сладостным — утреннее питье. Взгляните: имел я товарищей, был тороват, славил бога и был богат, владел деревьями и деревнями, одаривал щедрыми дарами. Но вот одолели меня превратности, оседлали меня неприятности, черные беды чредою ко мне вошли, искры злобной зависти обожгли, так что ладони мои обеднели, жилище и двор оскудели, иссякли источники благ земных, иссохла земля в полях моих, распался дружеский круг, и ложе каменным стало вдруг.
Пошли измены и перемены, рыданье родных услышали стены. И привязь пустая — нету коня; кто завидовал мне — стал жалеть меня. Пропало богатство, ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Странствовал я много дней подряд, наконец дорога привела меня в город Димьят. Жизнь тогда смотрела на меня благосклонно, и многие дружить со мной были склонны. Мне улыбался благоденствия лик: шелка и парчу носить я привык. В пути у меня была опора: друзья, сломавшие палку раздора. Сливками согласия мы наслаждались, зубьями единого гребня казались. Воедино в пути наши души слились, на быстрых верблюдах мы к цели неслись. Недолгими были наши привалы, недолго в оазисах мы отдыхали: как только каждый воды напьется, снова в путь — к другому колодцу.
Однажды решили мы украсть у ночи хотя бы первую часть: спустилась уж тьма — а мы идем, безлунна ночь — а нам нипочем! Но вот рассвет размывает мрак — ночь седеет, и нам на отдых пора. Уже напала на нас дремота, а в рот забралась зевота. На колени верблюдов мы опустили, стреножив бурых, пастись пустили. И разбили свои шатры у подножия пологой горы, овеваемой ветром восточным, свежим, который прохл ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Как-то вечером в Куфе у нас собралась компания — те, кто вскормлены с детства молоком красноречья и знания. Растянулся над нами плащ темноты на подкладке из лунного света, и звезды висели на нем как серебряные амулеты. Но ярче сверкали звезды речей, что в нашей беседе спешили зажечься,— речи такие в памяти надо беречь, от них не нужно беречься; это речи, к которым люди склоняются, а не те, от которых они уклоняются.
Так в разговорах ночь протекала без сна, пока не зашла луна. Мрак раскинул над миром черный шатер, на глаза покрывало дремы простер. И вдруг мы за дверью услышали тихий звук, словно лай приглушенный (1), и чей-то настойчивый стук. Мы спросили:
— Кто у дверей? О пришелец ночной! Откликнись скорей! И пришелец ответил:

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Однажды в Мераге в диван к писцам я зашел, где собранье любителей слова нашел. Знатоки красноречья сидели кружком и увлеченно вели речь о том, что писатели нынче писать не умеют, ничего в острословье не разумеют, что бразды красноречья еле держат в руках, по бездорожью блуждают впотьмах, а если стремятся прямую дорогу найти, то лишь топчут древних поэтов пути.
В споре воспламенились противники; в корзину беседы без разбору летели финики — не только спелые, полновесные, но и незрелые — мусор словесный.
А в углу, среди слуг, старик сидел и на собранье с прищуром глядел. И было видно по блеску глаз, что старец встанет — вот-вот, сейчас! — да и сразится со всеми зараз. Но долго он в напряженном молчанье перебирал свои стрелы в колчане, до поры затаился, но был начеку — словно лев, что готовится к прыжку. Когда же утих бурный вихрь словопрений, когда погасло пламя суждений и обсуждений и кипучий поток речей прекратился, поднялся стари ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Связанный путами путей и дорог, утружденный плаваньем по морю утрат и тревог, к Баркаиду иракскому я барку свою пригнал — день розговин (1) там провести пожелал. Наконец утро праздника занялось, народу множество собралось, все спешили к мечети — и пеший и конный согласно Аллаха закону стремились положенное совершить: подаяние бедным раздать и молитву достойную сотворить. И я, по обычаю, обрядившись в новое платье, встал среди простолюдья и знати. Мечеть наполнялась за рядом ряд; казалось, ни шагу не ступишь — так плотно люди стоят.
Но вдруг какой-то старик с мешком появился меж нами, в черной простой одежде, с закрытыми плотно глазами. Старуха его за рукав вела — как ифрит, безобразна старуха была! (2) Шел он, качаясь, словно лишенный сил, слова приветствия чуть слышно произносил. Потом он стал в стороне, руку засунул в мешок, оттуда исписанные листки извлек и приказал ифритке своей средь собравшихся высмотреть богачей и тем, чьи руки в ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Раз в аль-Маарре слышал я удивительный спор: явились двое к судье во двор — беззубый старик, что с утехами плоти, как видно, давно распрощался, и томный юнец, чей стан как нежная ветвь изгибался. Старик сказал:
— Аллах да умножит силы мудрого кади, чтобы тот, кто прав, у него не остался внакладе. Рассуди нас: была у меня невольница — и трудолюбица, и угодница, с боками тонкими и прямою спиной, с телом, прохладным даже в июльский зной. Она то в своем уголке ютится, то скачет, как резвая кобылица. Но умерена резвость ее узлом и крепкой уздой, которую тянет она за собой. У кого в ней нужда — тот покрепче ее обоймет и в платье со шлейфом гулять поведет, но не всем управиться с ней легко — иного ранит она глубоко: хоть рот без зубов, да остер язык, что неловкие пальцы жалить привык. А если она в искусных руках окажется — словно дразнит: то спрячется, то покажется.
Дело полезное моя невольница знала: что разъято — прочно соединяла. Был ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Молодому дома не сидится — жаждет молодой купец нажиться. Так изведал я дороги Магриба и узнал пути Машрика (1). Не раз я в жизни рисковал, зато богатство себе собрал. Внимал я заветам мудрецов и советам умных купцов. Вот один из них — не хуже, не лучше других: «Вступая в незнакомый град, ты разузнай у самых врат, чем городской судья богат и чему он будет рад». Учтивостью я кади покорял, благоразумием к себе располагал, чтоб у меня была опора, если возникнет с кем-нибудь ссора. Старался я дружбу с кади вести, дабы свои интересы блюсти. И дружба та была неразрывна, как смесь вина с водой неразливна. Сильный дух укрепляет тело, а знакомый судья — купецкое дело.
В Александрии у кади однажды я был. Дул ветер холодный, и ливень лил. Неимущих просьбы судья разбирал, даянья богатых он им раздавал. Вдруг моложавая женщина входит к судье, безобразный старик за ней — как на узде. Сказала красавица:
— Да будет Аллах для судьи советчиком, чт ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Пристрастие к путешествиям повлекло меня за собой, и я оседлал верблюдицу собираясь поспорить с судьбой, решимости меч не мешкая обнажил и в дорогу далекую поспешил. В Рахбе сирийской я бросил свои якоря, за надежный приют Аллаха благодаря. И когда, отдохнув, я вышел из бани с чисто выбритой головой, я был остановлен пестрой и шумной толпой. Вижу: мальчик в толпе, красивый и стройный, как тополь, и какой-то старик за рукав его тянет, издавая громкие вопли: дескать, сына его этот мальчик убил! А мальчик клянется изо всех своих сил, что напрасны вовсе его обвинения и ужасны и злостны его подозрения.
Спор разгорался, искры летели, ни на чем сойтись они не хотели. Наконец решили: пусть рассудит их дело вали. А за этим вали дурные склонности знали: в пристрастии к мальчикам подозревали. Спорщики бросились к дому вали быстрее, чем ас-Сулейк-скороход, и старик перед вали повторил свои жалобы, надеясь на удачный исход. Но локоны мальчика успели ... Читать дальше »

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Сердце мое ожесточилось — видно, от странствий оно утомилось, и, в Саву приехав я его врачевать решил по завету пророка — посещеньем могил. И когда я пришел в обитель печали, туда, где в земле истлевшие кости лежали, я увидел толпу людей у могилы открытой и тело, которое вот-вот будет в могилу зарыто. Размышляя о возвращенье к Аллаху, подошел я на похороны взглянуть, вспоминая родных и друзей, кого провожал я в последний путь. А когда свершился обряд погребения, когда замолкли слова сожаления, некий старец с посохом странника взошел на холмик земли, но лица его мы разглядеть не могли, ибо голову он закутал плащом (что в этом кроется хитрость — я не ведал еще). Он сказал.
— Зрелищем сим поучайтесь, благочестивые! Засучив рукава трудитесь, вы, нерадивые! Призадумайтесь, о беспечные, как ваши дни бегут быстротечные! Почему не печалит вас погребение ваших родных? Почему вы печетесь о делах земных? Почему превратности времени вас не тревожат ... Читать дальше »