22:10 Аль-Харири Абу Мухаммед аль-Касим. МАКАМЫ. Предисловие автора. |
Хвала Аллаху, красноречие людям вручившему, их научившему умению выражения ясного, речения прекрасного! Его восхваляю за щедрое одарение, надежное охранение! О Аллах, избавь меня от словес дурных, некрасивых, речей излишних, болтливых, от заикания, запинания, нудного лепетания, от преувеличения восхваления, от усиления снисхождения, от изъявления неумеренного презрения и выражения чрезмерного поношения! Прости за то, что мы страстям своим потакаем, что рынков порока не избегаем, к пределу греха стопы свои направляем! Даруй нам дорогу праведную, успешную и душу безгрешную! Дай речи нам, истиной подкрепленные, слова, доказательством подтвержденные! Даруй прозорливость, ум укрепляющую, грядущее постигающую, твердость, к доблестной цели направляющую, от страстей избавляющую! Осчастливь ты нас верным указанием, напутствием к знанию, укрепи ты нас в безупречии сладкоречия, сбереги нас от заблуждений, от ошибочных мнений, шутки наши избавь от тупости, от грубости и от глупости! Пусть языки наши не будут бесплодными, на одно пустословие годными, пусть грехи не зовут нас на свой водопой, чтобы нам не каяться пред тобой, пусть минуют нас порицания, обойдут нарекания, не сорвутся с губ суждения ложные, неосторожные! О Аллах, желания наши исполни, старания пополни, сени своей нас не лишай, пережевывать сплетникам дела наши не разрешай! Руки просьбы мы к тебе простираем, с мольбою приниженной к тебе припадаем! Ниспошли нам щедрость твою великую, милость твою многоликую! К тебе обращаемся с надеждой на прощение — не с одеждой и угощением! Затем обращаемся к Мухаммаду, господину людей, заступнику в Судный день, которого сделал ты печатью пророков и среди великих возвысил высоко. В Книге ясной (1) твоей ему возвещен успех, а ведь ты среди возвещающих правдивее всех. Ты сказал: «Мы послали тебя не иначе как в виде милости для миров» (2); о Аллах, даруй ему благословение и покров, и родным его праведным, что нам служат примером, и его сподвижникам, возвысившим веру! За ними направь нас по праведному пути и дай нам его любовь обрести, ведь все на земле у тебя во власти — и радости, и напасти! А затем: Как-то в собраниях адибов, ныне забытых,— их светильник угас, а чаши разбиты — поминались макамы «Чуда века» — Бади аз-Замана, мужа ученейшего из Хамадана. Макамы он первым сочинил, к Абу-ль-Фатху александрийцу проделки все возводил и указал на рассказчика прямо — на некоего Ису ибн Хишама (3). Ни одного из них люди не знают, существование их отрицают. Но тот, чье желание — повеление (4), а послушанье ему — приобретение, однажды мне предложил, чтобы макамы и я сочинил, и манеры Бади велел держаться,— да хромому коню за скакуном не угнаться! Понимал я, что спорить не годится, однако напомнил ему, что обычно про сочинителей говорится, и просил меня пощадить, от решенья задачи освободить, которая может рассудок любой смутить. Достоинства мужа она испытанию подвергает, глубину ума его проверяет, ибо макамы составлять — все равно что хворост во тьме собирать или пеших и конных перемешать: ведь слов обилие гибель сулит — здесь никто оплошности не простит. Но повелитель мне отставки не дал и настаивать на своем продолжал, и пришлось мне откликнуться на призыв, все усилия к делу приложив. И я, насколько позволили мне моя скудость, бесталанность и тупость, малоумие огорчительное, суета утомительная, сочинил пятьдесят макам, содержащих мысли серьезные и шутливые, речения тонкие, красноречивые, сокровища мудрости лучших умов, жемчужины необычных слов, надел на них перевязь иносказаний, изысканных описаний, самоцветами аятов усеял, загадки мудреные повсюду рассеял и грамматики правила редкие, пословицы меткие украсил расшитыми посланиями, полезными назиданиями, добавил проповедей, слезу вызывающих, и веселых шуток, хохотать заставляющих. Для всего подобравши свои места, Абу Зейду Серуджскому я это вложил в уста, а передатчиком его макам стал у меня басриец аль-Харис ибн Хаммам. Пастбища речи изредка я менял — этим я людей привлекал и читателям скучать не давал. И чужих стихов не включал я в свои слова, кроме двух бейтов Абу Убады и аль-Вава, что в основу Хульванской макамы легли,— Абу Зейду они показать себя помогли. А Караджийскую два бейта Ибн Суккары кончают — ее достойно венчают. В остальных только сердце — советчик, за сладость, за горечь — один ответчик. Но Бади, признаюсь, меня затмил: он чудеса творил, а после него кто бы ни стал сочинять макамы, далее если ему дано красноречье Кудамы, по пути Бади аз-Замана пойдет, его наставником изберет, не сможет действовать без оглядки и будет черпать одни лишь остатки. Прекрасно сказал поэт: Заплакала горестно голубка — и я вослед: В разлуке с любимыми, увы, утешенья нет. Но чья же сильней печаль, чьи слезы обильнее? «Начавшему — первенство!» — скажу я тебе в ответ. Много я здесь наговорил, из самых разных источников пил, однако надеюсь, эти дела не уподобят меня овце, что своим оке копытом гибель себе принесла (5), или тому, кто нос отрезает себе самому. Надеюсь также, что не буду из тех, которых манит мирской успех,— они в заблуждениях погрязают, но полагают, что правильно поступают. Однако, если умный доброжелатель отнесется ко мне снисходительно, будет, увы, неудивительно, что несведущий неразумный читатель и притворившийся глупцом злопыхатель станут заслуги мои умалять, за дела серуджийца меня укорять и придирки свои повторять. Но ведь я на вещи смотрел с пониманием, речения взвешивал со вниманием и, когда макамы сочинял, на нити пользы их все время низал, как те, что книги про зверей составляли, языком человечьим их говорить заставляли — рассказы подобные никто не хулил, их сочинителей не корил. Коль с благими намерениями к делу ты приступаешь и законы веры при этом не преступаешь, то какая беда от сочинения шуток веселых ради предупреждения, не ради пустого времяпрепровождения, ради морали и воспитания, а не ради добродетели поругания. В шутках таких полезное поучение, на верный путь наставление (6). А что впереди меня ожидает, то не пугает. Любим ли, покинут ли — доволен судьбой своей, Спокойно взираю на превратности времени. Клянусь Аллахом, вот я приободряюсь, к цели намеченной направляюсь, отстраняюсь от навлекающего позор, к наставляющему обращаю свой взор. Лишь он, единый, дарует успех, и помощь его надежней всех, стремленье к нему слаще мирских утех. Иного прибежища я не знаю, свои колена пред ним преклоняю, мольбу о прощении ему посылаю. Он, Аллах, господин миров, дороже его заступничества не бывает даров. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |