Добо пожаловать, Гость!
"Ճանաչել զ`իմաստութիուն և զ`խրատ, իմանալ զ`բանս հանճարոյ"
Մեսրոպ Մաշտոց, 362 - 440 մ.թ

"Познать мудрость и наставление, понять изречение разума"
Месроп Маштоц, создатель армянского алфавита, 362 - 440 г. от Рождества Христова.
Главная » 2016 » Май » 28 » Аль-Харири Абу Мухаммед аль-Касим. МАКАМЫ. Неджранская макама (сорок вторая).
17:00
Аль-Харири Абу Мухаммед аль-Касим. МАКАМЫ. Неджранская макама (сорок вторая).
Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Жажда странствий тянула меня за собой простор бороздить земной. В стороне любой, незнакомой я был как дома и в любом далеком пути мог брата найти. Но куда бы ни приводила меня дорога, там стремился я мудрости почерпнуть хоть немного и в числе вещей полезных и дорогих позаимствовать адаба у других, ибо он печаль разгоняет и цену владельцу своему повышает. О моей привычке люди узнали и рассказы о ней друг другу передавали, так что ею сделался я знаменит, словно чистой любовью — узрит (1).
Однажды прибыл мой караван в город Неджран. Там я сразу нашел друзей и соседей, с которыми время проводил в приятной беседе, собранья адибов я посещал, с ними утро и вечер коротал, о веселом и грустном от них узнавал и великую пользу обретал. Как-то раз зашел я туда, где обычно все собирались, разговором и шутками развлекались. Вдруг подсел к нам никем не званый, дряхлый старик в одежде рваной и приветствовал всех словами красноречивыми, красивыми, льстивыми. Он сказал:
— О луны собеседований и пиров! О моря бесконечных даров! У кого есть глаза — утро тому сияет; а ведь лицезрение двух свидетелей заменяет (2). Каково будет ваше мнение после бед моих лицезрения? Из тех ли вы, кто беднякам помогает, или из тех, кто на просьбы не отвечает?
Но адибы сказали:
— Клянемся Аллахом, ты нас рассердил: хотел источник пустить, а сам же путь ему преградил!
Стал он выспрашивать, что же их отвлекает и щедрость к нему проявить мешает. Они ответили:
— Не на жизнь, а на смерть мы битву ведем — друг другу загадки задаем.
Старик не сдержался, над их занятием посмеялся и стал уверять, что дело не стоит того, чтобы сражаться из-за него. Тут адибы возмутились жестоко и стали колоть его остриями упрека. Он же оплошность свою признал, извиняться и каяться стал. Но они, рассерженные вдвойне, были уже готовы к войне. А старик им сказал:
— Благородное обхождение — это терпение и снисхождение, удержитесь же, люди, от поношения! Давайте загадки загадывать, я и сам когда-то был их любителем. Посмотрим, кто из нас окажется победителем.
Этой речью он остудил их воинственный пыл, узлы их гнева ослабил и распустил. Адибы не стали возражать и предложили ему начать. Он помедлил чуть-чуть — сколько нужно, чтобы ремешок сандалии затянуть,— и сказал:
— Слушайте же —пусть Аллах вас прославит, наставит и в серьезных делах от ошибок избавит.
И загадал им загадку, которой они не слыхали,— о парусиновом опахале:

Девица спешит то вперед, то назад,
Широкие полы от бега шуршат.
Ее подгоняет и сам с ней бежит,
Не зная покоя, безжалостный брат.
В жару они дарят нам капли дождя (3),
А кончится лето — и дождь прекратят.


Потом он сказал:
— Еще послушайте, мудрецы, благородства отцы,— и загадал им составленную ловко загадку про пальмовую веревку:

Во чреве у матери дочь созревает,
Родится — и крепко ее обвивает.
Любому поможет взобраться на мать
И лакомый плод без помехи сорвать.

Ответа он ожидать не стал, а тут же сказал:
— Вот еще загадку возьмите — тайный смысл ее поясните!
Загадка же та (поведаю вам) была про чернила и калам:

Он тощий и с губою рассеченной,
Но дружбой с ним гордится муж ученый.
Напоенный, он мечется и жаждет,
Покой находит он, питья лишенный.
Когда его работать заставляют,
Он слезы льет, как будто огорченный,
Но слезы те приятнее улыбки,
Коль узрит их в науке искушенный.

Потом сказал:
— А вот эта загадка разгадывается легко, не надо задумываться глубоко — и загадал им загадку про миль — и на сказку похожую, и на быль:

Он в жены двух сестер берет
И их любить не устает:
Одну коль примется ласкать,
Другую тут же обоймет.
А постареют — он для них
Удвоит ласки и почет.
Такие редкие мужья,
Уж верно, все наперечет!


Потом он сказал:
— А эта загадка, увидите сами,— адаба пробный камень. Слушайте все! — И задал он им загадку об оросительном колесе:

Не сух, не сердит, хоть все время ворчит,
Из мелких частей крепко-накрепко сбит,
Но этим частям никогда не сойтись:
Одна наверху — вниз другая спешит.
Гляди: он, ныряя, не тонет в воде,
А вынырнув — сразу же кверху летит
И, словно обиженный, слезы он льет,
Но сам то и дело задеть норовит,
И ярость опасна его и страшна,
Хоть он чистоту в своем сердце таит.


Говорит рассказчик:
— Когда он выстроил чередой пять загадок одну за другой, то сказал:
— Вот над этой пятеркою потрудитесь и всей пятерней за нее ухватитесь, а дальнейшее — в ваших руках, действуйте на свой риск и страх: хотите — подол подберите, а хотите — продолжения ждите.
Говорит рассказчик:
— Стремление услыхать продолжение было сильнее, чем огорчение от признания своего поражения. И они отвечали:
— Твоя стрела дальше наших летит, а твой меч ярче наших блестит, твое огниво сильней искрит. Если хочешь еще загадать нам пять— говори, мы не будем перебивать!
Такая победа старика окрылила и вдохновила. Он воскликнул:
— Великий Аллах един! — и загадал про музаммалю — холодильный кувшин:

Полотняным платком замотали ей рот,
И идет ее жизнь, словно круговорот:
Временами ее приближают к себе
Ради той, что всегда в ее чреве живет,
Временами — забросят, хотя у нее
Тот же вид и все тем же наполнен живот.
С нею сладостно быть, когда ночь коротка,
Долгой ночью услады она не дает (4).
Сверх платка ей надели парчовый наряд,
Но ведь дело не в нем — это всякий поймет.


Тут он желтые зубы свои обнажил и загадку про ногти предложил:

Десять братьев родных постоянно растут,
Хоть они никогда не едят и не пьют.
Перед праздником жертв они все на виду (5),
А назавтра исчезнут — как будто умрут!


А потом, как ифрит, он скосил глаза и загадку про спички им сказал:

Ты знаешь сообщество славных сестер —
Компания недорогая;
У каяедой увидишь по две головы:
Одна, а напротив — другая.
Окрашены головы этих сестер —
Их мучат, жестоко терзая,
Когда же с голов у них краска сойдет —
Швыряют их прочь, не считая.


Тут, как племенной жеребец, он взъярился и про дочь винограда загадкою разразился:

Она зловредна и грешна,
Когда в ней чистота видна,
Но перейдет на правый путь,
Когда испортится она.
Ее отец — достойный муж,
Но как же дочь его скверна!


Потом он оперся на посох для пущей красы и загадал загадку про денежные весы:

Постоянно колеблется он и качается,
Но за это разумными не осуждается.
Словно царь, у людей высоко почитаемый,
На возвышенном месте всегда помещается.
Для него безразлично — что камни, что золото,
Только правда и ложь для него не равняются.
Но всего удивительней, если задуматься,
Что, хотя он склоняется и сомневается,
Рассудить, как судья, он умеет по совести —
Его мудрым решеньем враги примиряются.


Говорит рассказчик:
— Что ответить ему — адибы не знали, в долине догадок их мысли без толку блуждали, и посему они пребывали в глубокой печали. Когда он увидел, что к закату катится время дня, а их огниво не высекает огня, сказал он:
— О люди, до каких же пор вы будете дело тянуть и искать к ответам правильный путь? Пора или скрытому открыться, или же вам сдаться и подчиниться.
Они ответили:
— Клянемся Аллахом, загадки твои неясны и нелегки — заманил же ты нас в свои силки! И добычу и славу мы готовы тебе присудить — сам решай, как теперь поступить.
Каждой загадке он цену установил, тут же наличными все получил, и тогда он каждую дверь раскрыл, на каждую лошадь клеймо поставил, что темным было — ясным представил. Хотел уйти —да его задержали: откуда он родом, все узнать пожелали — пусть это будет подарок прощальный в утешение их неудаче печальной. Старик надолго замолчал (мы уж думали, он ответить не пожелал), но потом, обливаясь слезами, сказал:

В Серудже поднялось мое светило —
Там дружба, радость — все, что сердцу мило.

Но вот судьбы коварное решенье
Меня друзей,и родины лишило,

Забросило далеко на чужбину
И ядом дни и ночи напоило,

Верблюдицу мою сорвало с места
И странствовать без отдыха пустило,

То в Неджде я плутал с утра до ночи,
То в Шам меня дорога уводила.

Обед мой — жалкие чужие крохи —
Кому бы их для сытости хватило!

А к вечеру в карманах нет ни фельса —
Вот как судьба со мною поступила!

Такую жизнь за грош продать не жалко:
Ведь слаще для несчастного могила!


Тут он деньги припрятал, с нами простился и в странствия вновь пустился. Мы его уговаривали, посулами славными замаливали, и хоть обходились мы с ним и ласково и любезно, оказались все наши ухищрения бесполезны.

Примечания.

(1) ...словно чистой любовью — узрит.— Представители южноарабского племени узра прославились способностью к чистой и верной любви; к этому племени принадлежали знаменитые поэты-лирики Джамиль ибн Мамар (VII в.), Кайс ибн Зарих (VII в.) и др.
(2) ...лицезрение двух свидетелей заменяет.— О свидетелях см. примеч. 1 к макаме 10.
(3) В жару они дарят нам капли дождя...— В жаркую погоду опахало смачивается прохладной водой.
(4) С нею сладостно быть, когда ночь коротка, Долгой ночью услады она не дает.— Имеется в виду, что охлажденную воду постоянно пьют в жаркие летние ночи и совсем не употребляют в зимние.
(5) Перед праздником жертв они все на виду...— Праздник жертв время совершения паломничества в Мекку. Имеется в виду запрет стричь ногти во время исполнения обрядов паломничества.
Категория: Здоровье Души - Мудрость | Просмотров: 2163 | Добавил: davidsarfx | Теги: новелла, арабская, Макамы, Аль-Харири, легенда, сказка, мудрость, Средневековая, Сказание, Восток | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar